Трое отважных, или Жизнь и необычайные приключения "мушкетеров"

Разговор происходил в «светелке». Собственно, и не получилось разговора. Лешка бычился, избегал смотреть Егору Ивановичу в глаза. Таился.

Завшколой начал с другого конца. Похвалил цирковую программу. И он не кривил душой. Программа была замечательная. Канатоходцы Гулям-Хайдар хотя и работали со страховочной сеткой, но все равно сердце Егора Ивановича сжималось, видя, как его ученик, Эркин, на головокружительной высоте третьим в колонне выжимает стойку па голове старшего брата. С удивительной легкостью Гога Орсини-Осинин крутил на скачущей лошади задние и передние сальто. А когда выбежали на манеж молодые жизнерадостные парни — акробаты-прыгуны Клеменс и стали совершать свои прыжки, подбрасываемые вверх подкидными досками чуть ли не до самого купола, один за другим завертели головоломные прыжки на манеже, педагогу показалось, что закон всемирного тяготения перестал действовать!.. Ну, в самом деле... Вот разбегается Леша. Заднее сальто — сальто с пируэтом, еще сальто, еще... Взвивается в воздух, поворачивается, и тут же заканчивает каскад обезьяньих своих прыжков передним сальто! Заключительный прыжок этот с поворотом в воздухе называется «твист» — это ему сам Лешка растолковал.

— И иностранные номера тоже мне понравились,— Егор Иванович одобрительно закивал головой.

— Подходящие. Джонни Углюк здорово работает на проволоке. Надо же: двенадцать сальто в темпе на проволоке! Правда, с селами, и все же...

— Сёдами?

— А вы разве не заметили? Джонни сальто крутит в темпе, по не одно за другим. Сделает одно — сед. Ну, как вам объяснить?.. После сальто он сразу же боком или вразножку садится на прово локу, она на амортизаторах, подбрасывает Джонни вверх, и опять он стоит на проволоке, и новое сальто. Сед — для точности баланса.

Егор Иванович с уважением посмотрел на паренька. Дока он в своем цирковом искусстве. Обычно подростки худые, угловатые. А этот— крепко сбитый, мускулы так и играют.

Он хотел было уже отпустить ученика, как вдруг вспомнился ему другой иностранный номер — «Прогулка на яхте». Уж до чего не был искушен в тонкостях циркового мастерства Канаев, и тот не мог взять в толк, зачем надо было выписывать из Германии за валюту столь слабеньких артистов... На манеж выкатывалась маленькая лодочка на колесиках. В лодочке находилась яркая блондинка, а вокруг бегал здоровенный детина, размалеванный клоуном, совершенно бездарный. Он ухаживал за блондинкой, бросал ей бутафорские цветы, а она возвращала ему их. Затем детина бросал ей бутафорские апельсины. Они перебрасывались максимум тремя предметами. Вот и все. Возвратившись после представления домой, Егор Иванович ради спортивного интереса попробовал жонглировать двумя яблоками... Через полчаса он уже жонглировал тремя яблоками. Не очень уверенно, разумеется, но кое-что получалось.

— Послушай, Алеша,— спросил Канаев.— А вот этот номер с яхтой... Зачем его пригласили?

Алеша потемнел лицом, нахмурился.

— А я почем знаю? Мы все удивляемся. Правда, кто-то сказал, что Эрвина Гросса с женой Матильдой просто навязали, дескать, не все же номера экстра класса вам давать. У вас в Советском Союзе нет безработицы, а у нас есть. Эрвин Гросс уже восемь месяцев не имеет ангажемента...

Алеша помолчал и закончил:

— Пожалели герра Гросса, наверно. Все-таки трудящийся человек.

— Ну если так... Тогда понятно. Только вот мне сдается, что не симпатизируешь ты этому герру Гроссу.

Парнишка вскинул на заведующего синие гневные глаза.

— Фашист он!

— Ну уж!.. Сам сказал, что Гросс этот был восемь месяцев безработный.

И тогда Леша, прерывисто дыша, ошеломил Егора Ивановича:

— Это тот самый фашист, которого я... камнем по башке! У него и шрам на виске.

Наступило молчание. Канаев размышлял. В тридцать третьем году Леше было лет десять. Как мог он запомнить лицо человека да еще проезжавшего в машине?.. Это фантазия. Взрослые часто совершают ошибку, обвиняя, изобличая ребенка во лжи, когда он всего-навсего фантазирует. Ребенок живет в мире иллюзий. Он скачет верхом на палочке, а ему представляется, будто он на лихом коне. Ребенок положил стул на спинку, и вот уже готов паровоз...

«Гу-гу-у-у!» Некоторые детские фантазии со временем как бы обретают реальность... Точнее, иллюзию реальности. Так и Алеша. Десятилетним ребенком он жил в Германии, слышал разговоры взрослых о бесчинствах фашистов, может быть, видел марширующих штурмовиков, гитлеровцев, проезжающих на автомобилях... Лицо какого-то фашиста запомнилось ему... И вот спустя три года Леша встречает другого немца, Эрвнна Гросса. В глазах подростка теперь все немцы поголовно фашисты. Значит, и этот бездарный артист тоже фашист!.. Возможно, внешне Гросс и напоминает подростку того гитлеровца...

Леша прервал молчание.

— Вы не думайте, Егор Иванович... Мне не показалось. Я даже друзьям своим ничего о Гроссе не говорил. Скажу — засмеют. А вам сказал.

— Спасибо за доверие, Леша.