Трое из навигацкой школы

— Вот как? И девица была с ним? Анастасия Ягужинская? Бергер ничего тебе не передавал?

— Бергер передал, — Саша приободрился, щелкнул каблуками, — что каналья-француз чуть жизни его не лишил и что при первой возможности, как только чуть-чуть окрепнет, он сядет на лошадь и предстанет перед глазами вашего сиятельства.

— Так и передал? — Лесток пристально рассматривал Сашу. — Расскажи-ка поподробнее, что у вас там приключилось?

«Его интересуют бумаги, — подумал Саша. — Эти самые письма, о которых толковал Бергер. Говорить о них или не говорить?.. Проще будет, если я ничего не видел и не слышал». И Саша повторил свой рассказ, добавив, что француз и Бергер имели длинный конфиденциальный разговор, который кончился дракой на шпагах.

— Ладно, иди, — сказал наконец Лесток. — Возьми за труды.

В Сашину руку перетек жидкий кошелек, и он склонился в поклоне.

— Из Петербурга не выезжать! Ты мне понадобишься!

Саша искоса взглянул в холеное лицо, на равнодушные глаза, на чуткие губы, которые в мгновение ока, по-актерски профессионально, могли придать лицу любое выражение, а сейчас были жесткими и брезгливо-надменными, и, пятясь, вышел из комнаты.

Лукьян Петрович встретил его фразой:

— А тебя здесь дожидаются.

— Кто? — с удивлением воскликнул Саша.

— Строгий господин… Иди в мой кабинет, там и потолкуете.

Лядащев сидел за столом над листом бумаги, на котором колонкой были написаны слова. Саша глянул мельком, увидел, что все они начинаются с «Ч» прописной. Лядащев неторопливо перевернул лист, умакнул перо в чернильницу и нарисовал маленький знак вопроса, который обвел кругом, потом квадратом.

— Садись. Мы с тобой не договорили вчера, — начал он дружески.

Саша с надеждой посмотрел на Лядащева, сейчас он скажет про крест, но тот стал задавать вопросы, и вопросы эти подняли волну смятения в Сашиной душе.

— Ты навигацкую школу кончил или в отпуску?

— В отпуску, — уверенно соврал Саша, не говорить же — в бегах.

— А когда ты уезжал из Москвы, берейтор этот ваш, Котов, в школе был? Я хочу сказать, он никуда не уехал? — Лядащев спрашивал, неторопливо расчерчивая лист бумаги, не поднимая на Сашу глаза.

— Как раз три последних дня я его не видел. Это было… — Саша назвал дату.

— У вашего Котова брат был. Ты не встречал его в школе?

— Брат? У Котова? Да разве у таких бывают братья? — едко рассмеялся Саша. — Я думаю, у него родителей-то не было, от крапивного семени вывелся в паутине, а вы… брат.

— Скажи, а фамилия… ну, скажем, Черемисинов, тебе ничего не говорит? А Черкасовы? А Черкасский?

«Так вот какой у него был список, — подумал Саша, глядя на исписанный кругами и ромбами лист. — Господи, так ведь это допрос. Самый что ни на есть допрос!» Что-то противно булькнуло у него в животе.

— Если что узнаешь про Котова, будь другом, сообщи мне. Хорошо?

— Очень хорошо, просто замечательно, — с готовностью, но несколько отвлеченно согласился Саша.

— Ты сейчас у Лестока был? — круто переменил Лядащев тему разговора.

— У Лестока…

— Ну и что?

Саша пожал плечами и вынул из кармана кошелек.

— За поездку?

— Угу.

— А зачем ты вообще ездил? И куда?

Саша подробно описал дорогу, охотничий особняк, Бергера, сторожа, драку…

«Куда клонит он? — мучительно размышлял Саша. — Кто ему нужен — я, Котов или он к Алешке на мягких лапах подбирается? Рисуйте, Василий Федорович, я скорее язык себе откушу, чем сболтну лишнее».

— Понятно. Ты ездил опознать француза де Брильи и опознал. А Бергер зачем ехал?

— Наверное, за Ягужинской, — подумав, сказал Саша, — она ведь была под следствием. — Отвечая так, Саша был спокоен, Анастасия была уже недосягаема для Тайной канцелярии.

— Скажи, а про некие бумаги… или, скажем, письма… там разговора не было? — Лядащев оторвался от рисунка и внимательно посмотрел на Сашу.

— Нет, Василий Федорович, при мне не было.

«Ах, как хорошо, как спокойно я ответил! Не отрепетируй я все это у Лестока да по тем же пунктам, оплошал бы, пожалуй. Ишь, как взглядом буравит… Допросы вы умеете вести, господин Лядащев! И что это за бумаги такие, что вы все на них помешались? Не мешало бы узнать…»

Еще несколько вопросов, так… вроде бы безобидных, как выглядит де Брильи да отчего вспыхнула драка, и Лядащев, спрятав исчерченную бумагу в карман, поднялся. Уже в дверях он, словно вдруг вспомнил, обронил неожиданную фразу:

— Тебя Пашка Ягупов зачем-то разыскивал. Говорит, увидишь Сашку, пусть приходит сегодня на маскарад.

— Маскарад? Где?

— Наверное, рядом, у Имбера. Вон у твоего хозяина «Ведомости» лежат. Там все написано.

Как только Лядащев ушел, Саша схватил газету. Надо искать отдел объявлений. Та-ак… «Продается беспородная бурая лошадь…» Привет от белокурой Марии… «Продается за излишеством женщина тридцати лет». А ты бы написал «за скверный характер…» Это не то… «Оставлены в забытии в зимнем дворце английские золотые часы…» Дурак безмозглый… Ага, вот! «В бывшем доме графа Ягужинского, что на Малой Морской улице, имеет место быть маскарад, где и всякое маскарадное платье за умеренную цену найти можно».

— В доме Ягужинского! — воскликнул Саша. — И действительно сегодня.