Трое из Кайнар-булака

— Сиддык-ака говорил. Он мне показывал, как устроен станок, даже работать разрешал.

— Правда, — подтвердил ее слова тога, — Саодат все время пропадала возле брата, и директор-бобо часто видел это.

— Имей в виду, — предупредил дочь Пулат, — наряды мне будешь писать.

— Буду, если научат, отаджан…

«Молодец, сестренка, — написал в очередном письме Сиддык. — Ты поступила, как дочь настоящего рабочего. Только, раз уж стала работать, вступай в комсомол…» Он сообщал, что учеба у него идет ускоренными темпами, неделя сжата в час, а час — в минуту.

Когда Сиддык был дома, Мехри часто по утрам провожала на работу и сына, и мужа. И глядя вслед им, всегда радовалась. Рослые, крепко сколоченные, они ей казались столпами, на которых держится ее счастье. И теперь она провожала двоих. Только вместо сильного сына рядом с отцом вышагивала тонкая, как лоза, дочь, в большом, не по росту, синем комбинезоне.

В середине декабря Сиддык прислал письмо, где делился своей радостью с родителями. «Мне присвоили звание младшего лейтенанта, отаджан. На петлице моей один кубик. Сегодня всем училищем выезжаем на фронт. Наконец-то, отаджан! Наступил и наш час. Если бы знали, как мы все рвемся туда! Писали рапорты, просили направить хоть рядовыми, и вот… буду командовать взводом. Но самое главное, конечно, фронт. Так хочется встретиться с этим зверем из зверей!..»

И еще одно письмо пришло от него. Оно было обстоятельное, и Пулат, слушая дочь, которая читала его, подумал, что у сына, видно, времени на этот раз было больше. «Любимой своей матери, — писал он, — любимому отцу, дедушке и сестре-стрекозе, дяде Мише и тете Ксении, всем знакомым и друзьям шлет свой боевой привет командир Красной Армии младший лейтенант Сиддык Пулатов. Вместе с приветом я шлю вам, родные мои, пожелания благополучия, здоровья и успехов во имя победы. Вот и мой час настал. Вчера мой взвод вступил в бой. Враг бежит от Москвы, но огрызается здорово! Москва… Я и несколько парней из Термеза полдня пробыли там. Знаете, я еще такого большого города не видел! Сейчас на передовой затишье. По ту сторону небольшой речки окопались фашисты, а по эту — мы. Утром они хотели атаковать нас, закидывали минами и снарядами, потом к речке подошли их танки. Строчат из пулеметов, голову нельзя высунуть из окопа. И вдруг… Подошли наши зенитчики — и прямой наводкой по танкам! Горят, точно их полили керосином, отаджан… Начали пятиться, а затем развернулись и стали драпать так, что пятки сверкали. Мы бросились в атаку, но пришлось опять вернуться назад, потому что поливали, гады, из пулеметов, будто градом. А к пулеметам этим не добраться, в дотах они, в бетонных укрытиях, значит. Несколько ребят из моего взвода погибло, есть и раненые. Но я, как заговоренный, шел впереди взвода, а пули пролетали мимо! Если так будет и дальше, я обязательно вернусь домой. Дорогой дедушка! Как ваше здоровье? Отаджан, а вы как? Справляетесь с новыми своими обязанностями? Конечно, справляетесь, я знаю. Я верю в вас. Онаджан, не огорчайтесь, если я буду писать редко, война не знает отдыха, а для нас так особенно, нужно поскорее разделаться с этими разбойниками, загнать их в логово и добить! Саодат, как тебе работается, сестренка? Ты почаще к Грише-бобо обращайся, он, хоть и ворчливый, но мировецкий старик, объяснит — на всю жизнь запомнишь. Так мне хочется постоять за станком, послушать, как он гудит, любоваться стружкой, что вьется из-под резца. И вообще я очень соскучился по вас, родные мои… Вот и все. Время мое истекло, на том берегу опять начали тявкать минометы. Теперь земля с небом смешается. Но ничего, поглубже зароемся в землю, ведь она для нас своя, родная, значит, и милосердная. Будьте здоровы, родные мои! Ваш Сиддык…»

В конце января сорок второго, когда радио сообщало о полном разгроме гитлеровских войск под Москвой, пришла похоронка на Сиддыка. Казенные слова, напечатанные на серой оберточной бумаге, сообщали отцу с матерью, что их сын «лейтенант Сиддык Пулатов пал смертью храбрых в боях за свободу и независимость социалистического отечества». Там же было сообщено, что медаль «За отвагу» и орден Красной Звезды командование части направило в райвоенкомат. Их можно будет получить и хранить, как память о своем мужественном сыне.