Трое из Кайнар-булака

— Да, вы, наверное, правы, — согласилась она, — проводите меня…

В ичкари — женскую половину дома — любому постороннему мужчине вход запрещен шариатом. Артык знал об этом и стоял в нерешительности. Пойти — значит навлечь на себя гнев аллаха и эмира, если ему, не дай бог, кто донесет. Артыка в тот же день выбросят на улицу. Не пойти — тоже плохо. Эмир баловал свою дочь, ни в чем ей не отказывал, и по одному ее капризу мог его выставить за дверь. А она ждала. «Воля котельщика, где у котла ушко выпустить», — подумал, он, решив исполнить просьбу женщины. Но все же попытался, хотя бы для вида, отказаться.

— Простите, госпожа, может… я приглашу вашу служанку?

— Она устала за день, пусть отдохнет, — сказала она. — Идемте и не бойтесь, ради бога. Весь дом спит, точно вымер…

С той ночи для Артыка началась новая жизнь.

— Начальник стражи эмира, Артык-ака, — говорила она, набивая его карманы золотом, чтобы «ему не стыдно было появляться среди друзей в городе», — обязан быть богатым. Я знаю, что ваше состояние досталось неверным, но моя любовь… Единственное, что я хочу, — не разменивайте меня на разных шлюх, как мой муж.

— Что вы, моя госпожа, — успокоил ее Артык. — Вы моя самая большая радость, вы для меня… я не могу найти слова, чтобы выразить это, но тот день, когда вы меня отвергнете, будет самым черным днем моей жизни!

— Я никогда не отвергну вас, — горячо шептала она, прижимаясь к нему, — никогда!..

Лишь в периоды, когда Ибрагимбек наезжал в Кабул, встречи эти прерывались, но и тогда она, подсунув в постель мужа, опьяневшего от вина, какую-нибудь девку с улицы, ухитрялась появляться ненадолго у Артыка. Правда, это случалось редко, но случалось. Едва Ибрагимбек выезжал за ворота города, как она приходила к нему, еще более горячая и еще более желанная…

Артык почти каждый день стал выезжать в город, появляться в дорогостоящих ресторанах. У него появились друзья из числа знати и иностранцев. Встречаясь с ними и слушая их разговоры, он все больше и больше убеждался в том, что дело, которому он служит, безнадежно. И потому часть денег, что давала ему любовница, он сдавал в банк. К тому времени, когда Ибрагимбек затеял свою последнюю авантюру, Артык накопил значительную сумму.

Отправляясь с десятитысячным войском в поход против Советов, Ибрагимбек хотел взять с собой и Артыка, но эмир, послушный воле своей жены, которая поощряла отношения дочери со слугой мужа, не отпустил его. Когда же в Кабул пришла весть о разгроме войск бека и гибели его самого, в доме воцарился траур. По шариату жена обязана соблюдать его в течение целого года. Но терпенья жены бека хватило только на три дня. На четвертый она пришла к нему, и тут Артык подумал, что даже под траурным синим платьем его госпожи жива неукротимая и все сжигающая страсть. С той поры связь их стала почти открытой, слуги, во всяком случае, знали о ней…

Неверие в успех привело всех выходцев из Средней Азии к мысли об объединении сил. Так возник Туркестанский комитет. Артык встречался с людьми из этого комитета, а после гибели Ибрагимбека вступил в него. Бывая на встречах туркестанцев, он понял, что за этой организацией стоят Англия, а с недавних пор и Германия, которая все более вытесняет первую и ставит интересы комитета на службу себе.

— Единый фронт всех выходцев из Средней Азии, — слышал Артык часто от представителей комитета, — милосердие аллаха и огромная помощь, которую оказывают нам господин Гитлер, должны увенчаться успехом. Но борьба будет трудной, и потому мы должны учиться.

Они знали об Артыке, наверно, больше, чем он сам о себе. Поэтому и решили направить его в Германию на учебу. Он дал согласие и объявил об этом госпоже, которая с годами успела порядком надоесть ему, потому что все больше и больше начинала походить на свою мать, толстела, словно овца на откорме. Никакие угрозы и ее уговоры не могли заставить его отказаться от поездки, так как она была связана с клятвой, данной еще при вступлении в комитет.

Деньги, что накопил в банке, он со зла чуть было не вернул хозяйке, но затем, подумав, что у той «золота хватит на пять ее жизней», решил перевести их в берлинский банк, поскольку у него только одна жизнь. Приехав в Германию, Артык окунулся в жизнь страны, идущей к большой войне. Колонны марширующих по улицам столицы солдат, парады военной техники, факельные шествия молодежи, зараженной воинственным духом, поражали воображение Артыка своей мощью и размахом. Они пугали его и одновременно вселяли надежду на то, что перед такой силой, похожей на сель, ничто не способно устоять. Артыка сразу направили в разведшколу, и к началу второй мировой войны, когда Гитлер захватил Польшу, он уже стал опытным разведчиком, носил форму офицера войск СС.