Трое из Кайнар-булака

— Значит, они не были друзьями, — сказал Ильхом. — Я знаю, что Джурабай-ака не из слабых людей, он найдет в себе силы вернуться к работе.

Спустя несколько дней после того разговора Таиров пришел в райком. Шло заседание бюро, и Ильхом сразу не смог принять его. Но тот не ушел, дождался конца. Ильхом знал, что Уразов продолжает дружить с ним, и догадался, что сейчас Таиров пришел потому, что тот передал ему содержание своего разговора с ним, Ильхомом.

— Не затянулся ли мой отпуск? — сказал Таиров, поздоровавшись.

— По-моему, да, Джурабай-ака, — согласился Ильхом. Он вышел из-за стола и сел напротив него за приставным столиком.

— Я тоже так подумал, — произнес гость, вздохнув.

— Какие у вас планы? — спросил Ильхом.

— Знаете, я — учитель. До войны еще им был и, вернувшись с фронта, года три, пока не взяли в райком инструктором, преподавал историю в старших классах. Если есть возможность, пошлите меня в школу рядовым учителем.

— Сейчас узнаем, Джурабай-ака. — Ильхом пригласил заведующего районо.

— В любой школе райцентра найду место, — сказал тот.

— Нет, — сказал Таиров, — здесь я не хочу работать. Направьте меня в самый дальний совхоз. Чтобы вдали от «шума городского», как говорится, подумать о жизни, о ее превратностях.

«Наверно, нелегко принимать такое решение», — подумал Ильхом. Но оно и обрадовало его. Обычно люди, облеченные властью и вдруг лишившиеся ее, теряются, а Таиров нашел в себе силы не сломаться.

— Есть место в совхозе «Чегарачи», — неуверенно произнес заведующий районо, видно, боясь обидеть Таирова. — Но это же у черта на куличках!

— Далеко, — согласился с ним Ильхом, — мы можем предложить более подходящее место. Там школа, насколько я знаю, новая, только в прошлом году начала работать, так что идет пока становление коллектива.

— Вот это по мне, — вмешался в разговор сам Таиров, — надо начинать опять с нуля.

— Тогда поедете директором, Джурабай-ака, — сказал Ильхом, — раз вам хочется трудностей, пусть они будут настоящими!

— Спасибо за доверие, — тихо произнес тот и спросил: — Слышал, что вы поселились в комхозовском коттедже?

— Очень хорошо устроился, — ответил Ильхом.

— Может, перейдете в мой дом, он тоже, кстати, принадлежит комхозу.

— Живите, пожалуйста, на здоровье сами. Никто на него не претендует!

— Нет, прошу принять его. При нем сад на полгектара разбит, водопровод подключен к центральной магистрали, летняя душевая есть. Мне с женой этот десятикомнатный особняк абсолютно ни к чему, дети выросли, разъехались.

— Где же вы собираетесь жить-то?

— В совхозе. Это не дело, когда живешь в одном месте, а на работу ездишь за тридцать километров, производительности не будет, да и чувствуешь себя временным.

— Успехов вам! — Ильхом встал и крепко пожал ему руку. Проводил до двери.

— Может, еще один детсад откроем? — спросил заведующий районо, имея в виду дом Таирова. — Заявлений сотня, а возможностей нет.

— Вносите предложение, — ответил Ильхом. — Я голосую «за».

На том и остановились. Таиров уже на следующий день уехал в «Чегарачи», вскоре забрал и семью. До начала учебного года было полтора месяца, можно было и не спешить, но Ильхом понимал Таирова — человек, привыкший работать, не может сидеть без дела, безделье для него — самая страшная пытка. В его прежнем доме открыли детский сад на пятьдесят мест…

…Ильхом собрал мантышницу и водрузил на место, решив сегодня же найти время и вручить ее Ойдын-холе. Побрился, убрал постель, оделся. На дворе было уже совсем светло, но день ожидался ветреным, пыльным. В дверь постучала хола.

— Входите, — крикнул Ильхом, — открыта дверь! — Увидев ее, пошел навстречу: — Ассалом алейкум, холаджан!

— Салом, сынок! — ответила она, улыбаясь. Она стояла с дастарханом и чайником чая в руках. — Не рано разбудила вас?

— Что вы?! — рассмеялся он. — По-моему, сегодня роль петуха в этом доме выпала на долю первого секретаря райкома. Входите, пожалуйста!

— Разве? — вроде бы удивилась хола, ставя свою ношу на журнальный столик. — А я ничего не слышала, видно, и вправду старею.

— Упаси вас аллах от этого, вы еще так молоды!

— Спасибо, Ильхомджан! А то у Ашура-ака я из «кампыров» — старух не выхожу. Расстраиваюсь страшно!

— Кстати, здоров ли он?

— Слава аллаху, здоров, сейчас будет здесь. Сегодня он идет в первую смену, так что вместе и прогуляетесь до завода.

— А я вам вот что достал, — сказал он, поднимая мантышницу. — Теперь, надеюсь, у вас будет своя домашняя техника, а главное — манты!

— Спасибо, — произнесла она, разглядывая сооружение, — сколько же она стоит-то? Видать, дорогая, раз столько кастрюлек?

— Это мой подарок и никаких разговоров о деньгах! Иначе я перестану вас называть своей холой.

— Ну и мантами я вас угощу, пальчики оближете!

— Всегда готов! — воскликнул Ильхом, улыбаясь.

— Поздно пришли вчера?

— Да, дела срочные были, хола.

— Лолахон не звонила?

— Нет. Сейчас я сам позвоню им.

— Привет от нас передайте, скажите, что мы соскучились.

— Передам, хола.