Трое из города

Когда данюшки, наконец, достигли города, они даже не обрадовались: до того устали. Глядя под ноги, они катили коляску чародея по улицам, не замечая ничего, в равнодушном оцепенении, когда усталые руки и ноги делают привычные движения раз за разом, пока есть хоть немного сил.

Весть о прибытии опередила коляску чародея, и навстречу бежали люди.

Друзья и не поняли, как это произошло, но вот они уже не волокут повозку, а идут по улице, увлекаемые множеством горожан, а навстречу им прямо в фартуке спешит запыхавшаяся Королева Ньяма и, всплескивая руками, плачет:

– Мальчики мои вернулись живые и здоровые! Слава Великому Торакатуму, слава Четырем Стихиям, слава Хранителям Дорог! Как же мы вас, голубчиков ждали! Как ждали!

Чародей, про которого в этой суматохе и думать забыли, не на шутку обиделся.

Еще бы – на него обращали внимание совсем не в том количестве, на какое он рассчитывал.

Поэтому он резко скинул с плеча безвинного Жожика, гневно тряхнул шляпой, так что все колокольчики жалобно зазвенели, и саркастически воскликнул:

– И вы здравствуйте, любезные жители Ньямагола!

– Приветствуем тебя, чародей! – спокойно, но сухо сказала Королева Ньяма.

Она вытерла глаза, сняла фартук и поправила корону.

– Покои ждут долгожданного гостя. Пойдем, я провожу тебя, чтобы ты смог отдохнуть после тяжелой дороги.

– Многодневная дорожная пыль покажется легкой цветочной пыльцой по сравнению с теплым приемом дорогих горожан, – скривился чародей, слезая с коляски.

Под мышкой у него, как диванная подушка, болталась Сюселинда. Жожик продолжал сидеть на спинке кресла.

– Время не коснулось тебя, – с грустной улыбкой заметила Королева Ньяма.

– Зато ты уже не девочка! – отрезал чародей. – Во сколько здесь подают ужин, если, конечно, вообще подают?

Королева Ньяма промолчала и чародей с гордым видом пошел ко дворцу.

* * *

И снова данюшки очутились на хорошо знакомой кухне. Несмотря на поздний час, все пылало, скворчало, шипело и булькало.

Данюшки сидели за столом и уплетали за обе щеки. Далеко-далеко от них, на противоположном конце стола королем восседал чародей и брезгливо ковырял вилкой в тарелке. Он поминутно гонял прислуживающих ему поварят то за новой ложкой, то за свежей салфеткой, то за другой солонкой, то еще за чем-нибудь.

Друзья не обращали на него внимания, да и Королева Ньяма, сидевшая около них и постоянно подкладывающая в их тарелки особо вкусные кусочки, тоже смотрела в ту сторону стола не больше, чем на сковородки, висящие на стене.

Чародей видел это и злился.

– Сильно устали? – спрашивала данюшек Королева. – Несладко вам пришлось, уж я-то знаю.

– Все нормально, – отнекивались данюшки. – Главное, добрались. Много полей Опустошители попортили?

– Много. А кое-где люди от бессилия сами поля стали жечь, лишь бы Опустошителям не досталось. Это уже отчаяние.

– Какое же крепкое в Ньямаголе хозяйство, – встрял усиленно прислушивающийся к тихому разговору на другом конце стола чародей, – если несколько серых зверушек способно причинить ему такой урон.

Королева Ньяма только поморщилась, но отвечать не стала.

– Можешь отпустить свою челядь, я сыт, – величественно сообщил ей чародей, утирая салфеткой губы. – Точнее, при всем своем желании больше не в состоянии запихивать в себя то, что ты по ошибке называешь едой. Благодарю за ужин. Теперь и о деле потолковать не мешает.

По знаку Королевы повара и поварята покинули кухню.

– А эти чего сидят? – капризно спросил чародей, тыча пальцем в сторону данюшек.

– А э т и уйдут, когда захотят. А пока они едят. И будут есть, сколько понадобиться, даже если из-за этого мы с тобой будет говорить в коридоре, – пророкотала нахмурившаяся, как грозовая туча, Королева Ньяма.

– И спросить нельзя, – сразу сбавил тон чародей. – Я что, против, что ли? Все нервные, все дерганые, вот до чего жизнь в городах доводит! К природе ближе надо быть, к травке. Где Диск?

– Диск на месте.

– Давай, вручай его мне, согласно уговору.

– Ты уже избавил нас от Опустошителей? – подняла бровь Королева Ньяма.

– Это минутное дело для мастера. Но пока не отдашь Диск, пальцем не шевельну.

– Хорошо, – поднялась Королева Ньяма. – Как скажешь.

Она вышла из кухни. Чародей сидел подбоченясь, данюшки чувствовали, что он требует плату именно сейчас не просто так, а с каким-то подвохом.

Затычка заранее сжал кулаки, чтобы (в случае чего) отстоять интересы Ньямагола.

Чародей насвистывал какой-то противный мотивчик, делая вид, что в упор не замечает данюшек. Шуршал песок в песочных часах на кухонной полке.

Королева Ньяма вернулась, держа в руках тяжелый Диск.

– А теперь произнесем слова Уговора, – мягко сказала она, кладя Диск на стол.

Этого чародей, видимо, не ожидал. Он растерянно и испуганно посмотрел на Королеву Ньяму, но потом спохватился и опять принял надменный вид.

– Это еще зачем? Или мне, чародею, здесь не верят?

“Конечно, не верят!” – хором мысленно воскликнули данюшки.

– Именно вера в ньямагольского чародея и побудила меня написать письмо, – улыбнулась Королева Ньяма. – Но я не могу нарушить обычай. Диск отдается вместе с Уговором. Таково правило.