Трое из Города

– Горная Дева – Хранительница Гор, – объяснил Мастер Халиб. – Все, что находится в их недрах, от крошечной песчинки до золотого самородка, она берет под свою защиту. Когда мы, Кузнецы, вгрызаемся в недра штольнями и шахтами, мы просим у Девы прощения и приносим искупительную жертву. Тому, кто это не сделает, Дева Гор может жестоко отомстить, хоть она и не злая. Нам, народу Халиб, она является юной девушкой, поэтому мы зовем ее Девой. Другие кузнецы видели ее прекрасной зрелой женщиной и называют Мать Гор. А может, есть и Мать, и Дочь. Кто знает?

– А вы просили прощения у Девы и приносили жертву здесь? – спросил Затычка.

Под рассказ Мастера они незаметно подошли к началу дороги, ведущей с отмели Угдакита к Серой Башне.

– Конечно… – сказал удивленный Мастер Халиб, присаживаясь на камень, чтобы передохнуть перед подъемом.

– А пирры об этом знают? – не унимался Затычка.

– Нет, – еще больше удивился Мастер Халиб. – Они и про Горную Деву ничего не ведают. Им плевать на чужих богов, да и со своими, похоже, не очень ладят.

– А на чьей стороне будет Горная Дева? На стороне пленников или надзирателей? Она шутки понимает? – задал последние, очень странные вопросы Затычка и замолк до утра.

– На нашей стороне она! – твердо сказал Мастер. – А что до второго твоего вопроса… Любое умное создание ценит и смех, и шутку. Чем Горная Дева хуже?

Он перекинул через плечо веревочку, соединяющую головы рыбин так, чтобы одна щука болталась на спине, а другая на груди и пошел к дороге.

Шустрик с Полосатиком смотрели ему вслед, Затычка куда-то исчез.

Поднявшаяся над горами луна сделала тени короче, ярче высветила фигурку старика, медленно поднимающегося к громаде Серой Башни.

Осветила она и ковыряющегося в пирровой помойке Затычку, который что-то упорно искал. Шарил он в отбросах довольно долго, Мастер Халиб успел подняться доверху.

Наконец Затычка вернулся, держа в руках грязное платье принцессы и, не отвечая на расспросы друзей, понес его в лагерь.

* * *

Следующей ночью данюшки пробрались в штольню. Для этого им пришлось засветло подняться по склону к террасе и сидеть в скалах до темноты, слушая крики пирров прямо над головой.

Работа горняков завершилась, когда зашло солнце, и уже не было видно ни кусков руды, ни корыт с водой.

Пирры согнали пленников в большую пещеру, притащили туда же котел с невкусно пахнущим варевом и до утра закрыли тяжелые двери, врезанные в проем входа. Точно так же заперли принцессу Бурунди и пошли пировать в Серую Башню, вспоминать старые набеги и предвкушать новые.

Постепенно стало светлее: поднявшаяся луна освещала террасу и заглядывала в темный провал штольни.

Данюшки ждали, пока луну закроют тучи.

Только тогда они поднялись и, крадучись, пошли к пещерам.

Друзья не прошли и половины пути, когда хлопнула дверь Серой Башни.

Прятаться было некуда, данюшки просто упали плашмя на землю и замерли. Лежать было больно. В этом месте дробильщики разбивали куски руды, все было в пыли, песке и камешках.

Сначала покинувший Башню шел прямо на них, но пачкать башмаки не захотел и обогнул дробильную площадку, не заметив данюшек.

“Я камень… Я камень…” – мысленно повторял Затычка, одним глазом следя за темной фигурой.

В носу у него щекотала пыль, а камни под животом были страшно острыми. Затычка крепился, как мог.

Человек подошел к Круглой пещере, где сидела принцесса Бурунди, и принялся возиться с висящим замком, боязливо оглядываясь по сторонам.

Замок не поддавался.

– Клянусь Стихиями, эти сволочи надежно заперли девчонку! – чертыхнулся человек, и данюшки узнали голос Казуара.

Он еще немного повоевал с замком, но, в конце концов, сдался. Погрозив двери кулаком, Казуар прошипел:

– Ну, погоди, племянница, я до тебя еще доберусь! – и, шаркая, побрел обратно.

И тут Затычка почувствовал, что сейчас чихнет!

Коварный чих неотвратимо приближался. Затычка зажмурился, плотно сжал рот и заткнул пальцами нос, не давая чиханью вырваться наружу.

И чихнул.

Ему показалось, что чих вылетел через уши, грохоча на всю округу, хотя на самом деле наружу не вырвалось ни звука. И все же Затычка непроизвольно дернулся.

Остроухий Казуар тут же обернулся на шорох. Данюшки застыли.

– Со страху мерещится! – буркнул Казуар. – Проклятые горы, чтобы им пусто было!

Когда дверь за ним затворилась, данюшки в несколько прыжков добрались до штольни и укрылись там.

В штольне было темно и тихо.

Друзья немного отошли от входа и стали ждать Мастера Халиба, который обещал показать, где будет начинаться ход на свободу.

Ждали данюшки недолго. На этот раз Мастера Халиба ничто не задержало и он, бормоча на ходу:

– И где я мог его оставить? – вошел в штольню.

– Что вы забыли? – шепотом спросил Шустрик.

– Свой молоток, – также шепотом ответил Мастер Халиб. – Это отговорка для пирров. Я прекрасно знаю, где он лежит.

Он запалил масляный светильник и повел данюшек вглубь горы.

Свод у штольни был полукруглый, арочный. От неё по бокам отходили узкие извилистые проходы. Протиснуться туда могли только очень худые люди. Или мальчишки.