Трое из двух (СИ)

Что-то происходило за дверью. Там не могло быть никого и ничего постороннего, но всё же что-то там находилось, и это что-то было не в порядке. А здесь, в гостиной, становилось теплее. Воздух начал дрожать. Звуки искажались, то усиливаясь, то приглушаясь. Они переставали звучать естественно. Превращались в долгие, раскатистые тоны, словно доносясь из колодца. Вибрировали эхом, которое, повторяясь до бесконечности, отражалось от стен и затихало в быстро бившихся сердцах. Все слушали, очарованные и перепуганные одновременно. Затем таинственные звуки, что казались мучительно-приятными, медленно стали утихать, глохнуть, кружа еще в течение минуты неопределенным эхом, чтобы в конце концов исчезнуть в небытии.

Все с удивлением вдруг сообразили, что ничего не слышат. Абсолютно ничего!

Опять затаили дыхание. Августа крепко стиснула ладони Виктора и Дина. Она чувствовала себя отрезанной от мира за дверью, и только руки друзей удерживали её от паники и ужаса, так, словно вне этой комнаты, за стенами, не существовало ничего, кроме опасной бездны, в которую вот-вот упадёт эта комната. А когда в угольно-тёмном углу что-то зашелестело и опять затаилось, то воображение заработало, как никогда! Слух напрягся по-звериному, все облизывали пересохшие губы, замирая в ужасе. Даже Сергей Викторович сориентировался, что шутка заходит слишком далеко.

Заскрипело что-то под потолком, и тотчас все подняли головы, но взгляды потонули во мраке. Минута неподвижного ожидания, и снова шуршание и вздохи теперь уже из другого угла. Чувствовали себя, как в ловушке. Зашевелилась портьера. Лина громко ахнула.

— Почему не слышно музыки? — застонала вдруг Анжела.

— Какая может быть музыка? — еле слышно ответил Виталик.

— Но была же, была, была!..

— Ш-ш-ш! — отозвался Дин.

— Но я ничего не слышу… — продолжала бормотать Анжела.

— Ш-ш-ш… Расслабьтесь…

— Я не хочу слушать этот ужас!

— Не пугай девчонок! — повысил голос Григорий.

— Ш-ш-ш… Не бойтесь… Это не ужас… Всё в порядке, Анжи…. Всё в порядке, Анжи?

— Да-а, — как бы в полузабытьи ответила девушка, изумляясь тому, что Дин знает, как её называет мама.

— Вот и хорошо. Молчите, молчите, молчите… Ш-ш-ш…

Наконец, от тишины у всех стало закладывать уши. Начали трясти головами, шумно глотать слюну и возить ногами по полу, чтобы услышать хоть какие-то звуки и движения. Руки отпускать боялись, а то многие захлопали бы себя по ушам.

— Что это? — опять не выдержала Анжела.

— Так звучит идеальная тишина. Слышите её сдавленные стоны? Чувствуете пустоту вокруг себя? Разве это не великолепно?!

Августа единственная видела в этот миг лицо Дина, и выражение самого беззаботного веселья и чистой радости, написанные на нём неприятно поразили её.

— Нет, совсем не великолепно, — всхлипнула Лина. — Мне страшно…

— Ш-ш-ш, Лина, совсем не страшно. Совсем не страшно?

— Не страшно, — повторила девушка как бы машинально.

— Вот и хорошо! Подумайте о том покое, который тишина несёт с собой. О той мёртвой и бесконечной минуте смерти, которая обняла вас и приняла в свои объятия. Вы называете её смертью, но она всё та же жизнь, но в другом измерении времени.

— Он ненормальный…. - прошептал Виталик Олегу.

— Медиум, — пожал тот плечами, с интересом исследователя наблюдая за сеансом.

Ещё один человек, Сергей Викторович, тоже не терял присутствия духа и следил за поведением Дина со всё большей тревогой.

— Чувствуете, как молчащая, ничем не потревоженная тишина овладевает вами и захватывает вас? Ваши мысли, весь разум? Это покой души и разума. Пришёл к нам оттуда, с другой стороны, там где царит лечащая всё смерть, как вы её привыкли называть…

— Я не желаю смерти! — пробормотала Анжела.

— И я… — шепнула Лина.

— Поздно! Слишком поздно… — бесстрастный голос Дина уже пугал Виктора. — Она уже тут… хотите ли вы этого или нет! Вышла из круга, который мы составили. Разливается вокруг. Великая и сильная смерть против хрупкой и слабой жизни… Послушайте её шёпот… так нужно… Разве не великолепно узнать, что вы будете чувствовать, когда уйдёте навсегда из этого мира? Это неповторимый случай… незабываемый случай… Знаю, что боитесь. Дрожат у вас руки, сердца стучат, как у пойманных птиц! Потом тихонько, тихо, тихо станут замирать, пока не наступит сладкая тишина… Я тоже боюсь. Но я обещаю вернуть вас в царство живых, когда мы встретим гостя… Вот-вот вызовем из небытия того, кто давно уже не пил горечь жизни и забыл о ней…

— Наконец-то, — шепнул Григорий Сергею Викторовичу. — Я думал, что он уже забыл о Рабле.

— Ага-а… — зловеще протянул между тем Дин. — Он приближается… Он близко…

— Кто? — пискнула, как мышь, Лина.

— Ну, мы же вызываем дух Рабле, — напомнил ей Григорий.

— Я хочу домой, — отозвалась она еле слышно.

— Не бойся, — неожиданно ласково сказал Дин, так что Лина даже посмотрела на него. — Ничего не бойся. Сейчас он будет здесь, и мы поговорим. Оглянитесь… видите?

Виктор мысленно охнул и услышал в ответ:

"Спокойно, всё идёт по плану. Ты ещё будешь над ними смеяться. Приготовься".