Трое из двух (СИ)

— Я не врач, Вик. Я просто помогаю другим понять себя. Совсем немного понять. Понять настолько, насколько нужно.

— Не важно, врач ты или нет. Ты можешь помочь?

— Да, я и пытался это сделать, но был… Ты слишком невовремя меня позвал.

— Ну, прости ещё раз. Если ты поможешь отцу, то можешь лазить мне в голову. Ладно. Только не болтай ни о чём.

— Я никогда не болтаю, — грустно улыбнулся Дин. — Неужели ты думаешь, что у тебя такие оригинальные мысли? Такие же как у всех, люди поразительно похожи друг на друга!

По пути в институт, на занятиях, возвращаясь домой, Виктор то и дело прикидывал, как ему объяснить отцу, кто такой Дин, и что он, Дин, с ним, с отцом, будет делать. Текст объяснения никак не складывался, поэтому решил — как получится!

Дин позвонил в дверь пунктуально в семь. Виктор провёл его в гостинную и представил отцу. Тот вежливо и равнодушно улыбнулся. Но когда сын и его знакомый сели в кресла возле него, отец взглянул с лёгким недоумением.

— Папа, Дин может тебе помочь, — экспромтом начал Виктор. — По крайней мере, я на это надеюсь.

— Помочь? — теперь на лице отца появилось смущение. — Неужели ты рассказал…

— Рассказать мне — всё равно, что шепнуть в шкаф, — очень мягко и

доброжелательно сказал Дин. — А помощь… Я очень хочу вам помочь и сделаю это. Верьте мне.

— Вы психолог? То есть, учитесь на психолога?

— Что-то в этом роде, — кивнул Дин.

— И какие таблетки вы мне пропишете?

— Никаких. Мы с вами и с Виктором погуляем по летнему лесу.

— Летнему лесу? А-а, гипноз, наверное?

— Не совсем. Но можете считать, что это гипноз.

Отец покачал головой:

— Никогда бы на такое не согласился. Но вам, молодой человек, я почему-то верю.

— Спасибо. Тогда — в путь!

— Нужно закрыть глаза?

— Если хотите… это не обязательно… В путь!..

…Было почти пол-одиннадцатого, и солнце светило ярко, когда отец и Виктор неспеша выехали из города. Через пятьдесят километров свернули с главной дороги. В молчании ехали между рядами деревьев. Дорога привела их к лесу. Асфальт перешёл в грунтовку, и автомобиль начал подскакивать на её неровностях. Деревья всё теснее обступали дорогу, в окошки повеяло приятной прохладой. Притормозили перед воротами из почерневших досок. На белой, изъеденной ржавчиной табличке виднелась надпись: "Частное владение, проезд запрещён". Выбрались из машины. Отец с удовольствием, до хруста в суставах, потянулся, глубоко вздохнул: чудесно пахло лесом. Виктор закрыл машину. Забрал с собой лишь газету.

— Идём, — сказал отцу.

— Это частное владение.

— Ну и что. Запрещён только проезд. А мы пойдём пешком.

— Резонно. Пошли!

Но когда они немного углубились в лес, Виктор остановился.

— Ну вот так… — начал сконфуженно. — Не смейся надо мной, я не умею так рассказывать, как Дин. Он создаёт в душе какое-то настроение… Ладно!

— Я слушаю.

— Ну, значит так… Мы в лесу, а лес — это чудесное место. И мы с этой минуты будем ходить по нему каждый сам по себе. В этом светлом и редком леске мы не потеряем друг друга. Но не будем разговаривать. И даже если найдёшь что-то интересное, то не зови меня. Это… как это… будет твой клад, твоё сокровище. Но помни: нельзя пугать, срывать и уничтожать специально. Ни животное, ни ветку, ни паутину.

Подавая пример, Виктор неспешно направился куда глаза глядят. Было очень тепло и приятно, и его не удивило, когда он вдруг оказался совершенно обнажённым. Почему бы и нет? Разве человек родится в одежде? Здесь, среди природы, он её часть. И вообще, сейчас на всей планете только он один. Он слушает птиц, смотрит на деревья, гладит листья и цветы. И ни о чём не думает. Зачем и чем? У него сейчас нет мозга…

Луг! Огромный, до горизонта!

Цветы по пояс… тысячи запахов… тысячи жужжаний и стрекотов…

Река… широкая и ленивая. Трава на берегу, как шёлк. Только у самой воды узкая полоска песка. На ней кто-то сидит. Какая-то женщина.

Она обернулась…

…Отец уютно спал в кресле. Дин стоял возле окна. Виктор подошёл к нему и шепнул:

— Зачем ты мне её показал?

— Потому что она — для тебя.

— Психологическая совместимость?

— Нет, это подарок тебе.

— Какой подарок? Я познакомился с ней и без тебя. Милая девочка, ничего особенного.

Дин коротко улыбнулся:

— И всё-таки я тебе её подарил.

— Ладно, ладно, — пробормотал Виктор, чтобы отвязаться. — Слушай, а где это мы были? Такое неописуемо красивое место!

— Это окрестности моего санатория.

— Санатория? Ты живёшь в санатории?

— Да, после её смерти… да, живу…

— Что, там так скучно, что ты приезжаешь в город?

— Я там один. Не считая Каравая.

— Какого каравая? Каравай — это хлеб.

— Каравай — мой доктор. Приходит ко мне раз в неделю и задаёт глупые вопросы. А я на них должен искать ответы… всю неделю.

— Странный санаторий. А где он? Или "стоп"?

— Как-нибудь. Пока у тебя не получится.

— Что не получится?

— Попасть туда.

— Нужно оформить пропуск?

— Нет, нужна возможность.

— Что за чепуха?

Отец громко зевнул, они обернулись.

— Какой чудесный сон я видел! А когда же начнётся лечение? Ой, уже почти полночь! Я зря потратил ваше время, Дин. Почему вы меня не разбудили?