Трое

Дикштейн напрасно волновался: брюнетка держала ситуацию под контролем. Она тронула Сарна за рукав, и он снова повернулся. В ее руке откуда ни возьмись появилась сигарета. Сарн похлопал по карманам в поисках спичек: видимо, он не курил. Дикштейн внутренне застонал. Женщина достала зажигалку из сумочки и протянула ему, он помог ей прикурить.

Дикштейн больше не мог наблюдать издали, но и уйти тоже не было сил – нервы сдавали. Пробравшись сквозь толпу, он встал прямо позади Сарна и для отвода глаз заказал пиво.

У некоторых женщин от природы сексуальный взгляд – у брюнетки был сексуальный голос.

– И вот так всегда, – сказал Сарн.

– Вы о звонке? – уточнила она.

Тот кивнул.

– Все беды от женщин. Ненавижу их! Всю жизнь мне испортили! Лучше б я был гомиком…

Дикштейн замер в изумлении. Что он несет?! Отшивает ее, что ли?

– Так что же вам мешает? – спросила она.

– Мне не нравятся мужчины.

– Тогда постригитесь в монахи.

– Понимаете, тут другая проблема: у меня ненасытный аппетит. Мне все время нужен секс, постоянно, иногда несколько раз за ночь. Это ужасно осложняет жизнь. Позвольте вас угостить?

Ага, уже охмуряет! И додумался же… Наверное, у моряков это обычное дело – оттачивают мастерство с годами.

Дело двигалось. Дикштейн с восхищением наблюдал за тем, как женщина виртуозно водит Сарна за нос, делая вид, будто уступает его напору. Она сообщила ему как бы между прочим, что остановилась в Антверпене всего на одну ночь и что у нее номер в приличном отеле. Вскоре он уже предлагал выпить шампанского, правда, здесь продают всякую бурду. Может, в другом месте поискать что-нибудь приличное – например, в ее отеле?.. Пара удалилась.

Дикштейн был доволен: пока все шло по плану. Минут десять он смотрел, как девушки задирают ноги, затем покинул клуб, сел в такси и поехал в отель. Войдя в свой номер, подошел к двери, ведущей в соседнюю комнату, и прислушался: женщина игриво хихикала, а Сарн что-то говорил низким голосом.

Дикштейн уселся на кровать и решил проверить газовый баллон, приоткрыв на секунду клапан. Из отверстия маски пахнуло чем-то сладким: никакого эффекта на него это не возымело. Интересно, сколько нужно вдохнуть, чтобы подействовало? Он не успел заранее протестировать наркоз.

Шум в соседней комнате усилился, и Дикштейну стало неловко. Насколько ответственным был Сарн? А вдруг он решит сразу же вернуться на судно? Вот этого не хотелось бы: тогда придется устроить потасовку прямо в коридоре – крайне рискованно и к тому же непрофессионально.

Дикштейн напряженно выжидал, смущаясь и нервничая все больше. Женщина знала свое дело: в ее задачу входило измотать Сарна так, чтобы тот уснул без сил. Время тянулось бесконечно.

Было уже два часа ночи, когда она постучала в дверь. Три медленных стука означали, что жертва спит, шесть быстрых – собирается уходить.

Она постучала три раза.

Дикштейн открыл дверь и тихо вошел, прихватив с собой баллончик и маску.

Сарн лежал на спине, раскинувшись мускулистым телом, приоткрыв рот, белокурые волосы были взлохмачены. Дикштейн подошел ближе и прислушался. Вдох, медленный выдох… На следующем вдохе Дикштейн открыл клапан и прижал маску к его лицу.

Глаза Сарна распахнулись. Дикштейн прижал маску плотнее. Слабый вдох… В глазах – недоумение. Сарн дернул головой, но хватка не ослабла. Он заметался. Дикштейн надавил локтем ему на грудь, думая: Господи, что ж так медленно!

Сарн выдохнул. Смятение во взгляде сменилось страхом и паникой. Он судорожно вздохнул и напрягся. Дикштейн уже собирался позвать на помощь женщину, но вторая порция наркоза сработала: тело обмякло, веки затрепетали и закрылись – на выдохе моряк уже спал.

Вся операция заняла секунды три. Дикштейн облегченно выдохнул, но на всякий случай еще немного подержал маску. Сарн наверняка и не вспомнит об этом.

Он взглянул на свою сообщницу. На ней ничего не было, кроме туфель, чулок и подвязок; выглядела она восхитительно. Женщина поймала его взгляд и раскинула руки, предлагая себя: к вашим услугам, сэр! Сокрушенно улыбнувшись, Дикштейн покачал головой, и его сожаление было притворным лишь отчасти.

Сидя в кресле, он наблюдал за тем, как она одевается: прозрачные трусики, бюстгальтер с чашечками, драгоценности, платье, пальто, сумочка. Взяв у заказчика восемь тысяч гульденов, она чмокнула его в щеку, поцеловала банкноты и молча вышла.

Дикштейн подошел к окну. Несколько минут спустя брюнетка проехала мимо на своем спортивном авто, возвращаясь в Амстердам.

Он снова уселся и принялся ждать. Его клонило в сон. Он вышел в соседнюю комнату и заказал по телефону кофе.

Утром позвонил Коэн с докладом: старпом «Копарелли» прочесывает все бары, бордели и ночлежки Антверпена в поисках своего механика.

В двенадцать тридцать Коэн позвонил снова: капитан жаловался, что погрузка завершена, а механика нет.

В два тридцать Коэн отчитался: Дитер Кох на борту «Копарелли».

Все это время Дикштейн оставался с Сарном, пуская в ход наркоз при малейших признаках пробуждения. Последнюю дозу он ввел в шесть утра следующего дня, затем уплатил за два номера и уехал.