Трое

– Ясно, как божий день, – раздраженно бросил Ростов, но тут же напомнил себе, насколько ценна преданность Тюрина, и решил все ему объяснить. – Большую часть последних нескольких недель Дикштейн был под постоянным наблюдением. Каждый раз он тут же засекал нас и отрывался. Для того, кто столь долго, как Дикштейн, играет в эти игры, какая-то слежка является неизменным элементом его деятельности. Но столь же ясно – чем настойчивее за ним следят, тем больше шансов, что он может отказаться от своих замыслов и передать их кому-то другому – и мы не узнаем, кому именно. И слишком часто информация, которую удается получить в ходе слежки, оказывается никуда не годной, поскольку объект выясняет, что он под наблюдением, и ценность информации, полученной нами, становится весьма сомнительной. Таким образом, прекратив слежку – как было сделано сегодня – мы знаем, где он пребывает, но ему неизвестно, что мы в курсе дела.

– Понял, – кивнул Тюрин.

– Не сомневаюсь, что этим утром Дикштейн встречался с Боргом – что и объясняет, каким образом Боргу удалось избавиться от хвоста. Возможно, Борг вывел Дикштейна из дела, и сейчас он просто проверяет, подчинился ли тот его приказу и не пытается ли заниматься делом неофициально. – Он покачал головой, испытывая раздражение. – Нет, не убеждает. Но альтернативой является предположение, что Борг больше не доверяет Дикштейну, во что я тоже не могу поверить. А теперь внимательнее.

Они стояли перед дверью номера Дикштейна. Тюрин вытащил из кармана маленький, но мощный фонарик и провел его лучом по периметру дверей.

– Контрольки нету, – сообщил он.

Ростов кивнул в ожидании. Тут уже была епархия Тюрина. Маленький полноватый человечек был, по мнению Ростова, лучшим техником в КГБ, мастером на все руки. Он смотрел, как Тюрин вынул из кармана несколько отмычек из своей большой коллекции таких приспособлений. Испытав их на дверях своего собственного номера, он установил, какая система ключей используется в этом отеле. Осторожно приоткрыв дверь номера Дикштейна, он остался снаружи, осматривая ее.

– Ловушек нет, – сказал он через минуту.

Комнату обыскали по привычному плану. Номер представлял собой стандартный набор помещений: дверь открывалась в маленький коридорчик, с ванной по одной стороне и гардеробом по другой. За ванной следовала квадратная комната с узкой кроватью у одной стены и телевизором у другой. В номере было большое окно, выходящее во двор.

Сняв трубку телефона, Тюрин стал откручивать наушник. Ростов стоял в изножье кровати, осматриваясь и пытаясь составить себе представление об обитавшем тут человеке. Ничего особенного ему не бросилось в глаза. Комната была чистой, и кровать аккуратно застелена. На ночном столике лежала книга о шахматах и вечерняя газета. Не пахло ни алкоголем, ни табаком. Корзинка для бумаг была пуста. В маленьком пластиковом черном дипломате на стуле лишь смена чистого белья и свежая рубашка.

– Этот тип путешествует лишь с одной рубашкой, – пробормотал Ростов.

Ящики комода были пусты. Ростов заглянул в ванную. Он увидел в ней зубную щетку, электробритву с набором розеток для подключения к разным штепселям и – единственная личностная примета – набор содовых таблеток от изжоги.

Ростов вернулся в спальню, где Тюрин заканчивал собирать телефон.

– Все готово.

– Сунь-ка еще один к изголовью, – сказал Ростов.

Тюрин приклеивал «клопа» к стенке за изголовье кровати, когда зазвонил телефон.

Если бы Дикштейн вернулся, наблюдатель в холле должен был позвонить в номер Дикштейна по внутреннему телефону и после двух звонков повесить трубку.

Зуммер подал второй сигнал. Ростов с Тюриным в ожидании молча застыли на месте.

Еще один сигнал.

Они расслабились.

Телефон замолчал после седьмого звонка.

– Хорошо, чтобы у него была машина, куда мы могли сунуть подслушку, – сказал Ростов.

– У меня есть пуговица.

– Что?

– «Клоп» в виде пуговицы.

– Я даже не знал, что такие штуки существуют.

– Это новинка.

– У тебя есть иголка? И нитки?

– Конечно.

– Тогда валяй.

Открыв чемоданчик Дикштейна и не меняя порядка сложенных в нем вещей, Тюрин оторвал одну из пуговиц, аккуратно вытащив обрывки ниток. Несколькими точными стежками он приметал другую пуговицу. Его пухлые пальцы двигались с удивительной легкостью и уверенностью.

Ростов наблюдал за ним, но его мысли были далеко отсюда. Ему необходимо знать, что говорит и делает Дикштейн. Израильтянин может найти подслушку в телефоне и в изголовье кровати; он может вообще не надеть рубашку с подменной пуговицей. Ростов привык работать наверняка, но Дикштейн был чертовски изворотлив, его никак не удавалось подцепить на крючок. Ростов питал слабую надежду, что где-то в комнате удастся обнаружить снимок кого-то, к кому Дикштейн привязан.

– Вот так. – Тюрин показал ему свою работу. На аккуратной рубашке белого нейлона были самые обыкновенные белые пуговицы, неотличимые одна от другой.

– Отлично, – сказал Ростов. – Закрывай крышку.

– Что-нибудь еще?

– Быстренько осмотрись в поисках контролек. Не могу поверить, что Дикштейн покинул номер, не предприняв никаких мер предосторожности.