Тривейн

– Заканчивая свое выступление, – сказал Джиллет, – я бы хотел услышать от вас, уважаемые господа, предложения или дополнения по нашей повестке дня, если, конечно, они у вас есть.

– Разрешите, господин председатель?

– Сенатор от Вермонта, пожалуйста.

Джеймс Нортон, разменявший недавно седьмой десяток, обладатель сильно тронутой сединой шевелюры, говоривший с заметным восточным акцентом, посмотрел на Тривейна.

– Господин заместитель министра, мистер Тривейн, – глядя на бывшего заместителя министра, сказал тот, – уважаемый председатель, как всегда, весьма четко рассказал нам о том, чем мы будем заниматься. Вполне понятно, что сейчас мы начнем обсуждать вопросы, входящие в компетенцию подкомитета, а также те противоречия, которые возникнут в процессе его деятельности. Но мне хотелось бы, мистер Тривейн, поговорить и о ваших взглядах, о вашей, так сказать, философии... Не могли бы вы сказать, мистер Тривейн, с кем вы?

– Конечно, сенатор! – улыбнулся Тривейн. – Могу заверить вас, что по отношению к подкомитету я занимаю общую с вами позицию.

– А мы пока еще ничего не утвердили, – грубо вмешался в их разговор Алан Нэпп.

– В таком случае мне остается повторить то, что я уже сказал, – мягко ответил Тривейн.

– Господин председатель, – обратился к спикеру Уолтер Мэдисон, слегка коснувшись руки Тривейна, – могу я поговорить с моим клиентом?

– Да, конечно... мистер... э... Мэдисон...

Сенаторы, сидевшие на возвышении, чтобы продемонстрировать свою деликатность, принялись проговариваться между собой и шелестеть бумагами; при этом большинство из них не сводило глаз с Тривейна и его адвоката.

– Энди, что вы делаете? Вы хотите скандала?

– Я делаю только то, что наметил...

– Но зачем?

– Хочу, чтобы все было ясно с самого начала! Хочу знать, что думает каждый из них, и пусть мнение каждого занесут в протокол. Если они ответят на все мои вопросы, значит, они поняли, чего я от них ожидаю.

– Но тем самым вы берете на себя функцию сената!

– Полагаю, что да.

– Чего же вы добиваетесь?

– Я должен подготовить поле битвы... Можете расценивать мои слова как вызов!

– Ваш вызов? Но какой? Почему?

– Потому что между нами огромная разница...

– Что вы хотите этим сказать?

– Только то, что все эти люди – мои враги! – улыбнулся Тривейн.

– Вы с ума сошли!

– Если это так, то прошу меня извинить... А теперь продолжим игру.

Тривейн медленно обвел взглядом присутствующих, внимательно вглядываясь в каждого, и заявил:

– Господин председатель, мы обсудили возникшие у нас проблемы... Я к вашим услугам!

– Да, да, конечно... – несколько растерянно ответил тот. – Поскольку сенатор от Вермонта предложил, чтобы господин заместитель министра изложил свою, так сказать, философию, я хочу заявить следующее. Если речь идет о фундаментальных политических воззрениях, то мы принимаем предложение сенатора. Если же он намерен услышать нечто о симпатиях к той или иной партии, то мы рассматриваем это предложение как неуместное...

И Джиллет сквозь очки внимательно посмотрел на Нортона из Вермонта, стараясь понять, насколько тот его понял.

– Полностью согласен с вами, господин председатель.

– Да, да, вы абсолютно правы, – хихикнул сенатор от Калифорнии, которого разделял с Нортоном не только длинный ряд кресел, но и политические воззрения, так же, как их штаты отличались географически.

– Если я не ошибаюсь, – не спросив разрешения спикера, проговорил со своего места Нэпп, – мистер Тривейн пытался противопоставить мнения наших коллег своему собственному. Похоже, господин заместитель министра оставляет за собой право и впредь ставить перед нами подобные вопросы. Непонятно, на что он рассчитывает?

– Ничего подобного я не имел в виду, сенатор, – возразил Тривейн ровным голосом, в котором, однако, слышалась непоколебимая твердость. – Если это было истолковано подобным образом, прошу меня извинить. Естественно, что у меня нет никаких прав и даже повода для того, чтобы выяснять ваши убеждения... Я только хотел убедиться в том, что у нас одинаковые подходы к нашему будущему сотрудничеству...

– Позвольте мне, господин председатель? – попросил слова сенатор Тэлли от Западной Вирджинии, пожилой джентльмен, не очень известный за стенами сената, но высоко ценимый внутри за легкий характер и живой ум.

– Сенатор Тэлли.

– Я бы хотел вас спросить, мистер Тривейн, зачем вы вообще поднимаете этот вопрос? Ведь все мы хотим одного, в противном случае нас здесь просто не было бы! Мне кажется, эти слушания будут самыми короткими за всю их историю. Что же касается меня, то я верю в вас, мистер Тривейн. Хочу надеяться, что и вы отвечаете мне взаимностью. Я имею в виду всех нас...

Тривейн вопросительно взглянул на председателя, испрашивая разрешения на ответ, и незамедлительно получил его.

– Так оно и есть, сенатор Тэлли, – произнес он. – Я испытываю ко всем вам не только доверие, но и огромное уважение. Именно потому я и затронул этот вопрос: чтобы мы полностью смогли понять друг друга. Скажу больше: подкомитет сможет работать только до тех пор, пока за его работу будут отвечать такие беспристрастные и влиятельные люди, как вы!