Триумф стрелка Шарпа

Вот когда сказалась наконец отличная подготовка горцев. Мушкет – оружие неловкое, перезарядить его непросто, а пристегнутый к дулу семнадцатидюймовый штык задачу легче не делает. Треугольный клинок мешает забивать пулю, и некоторые просто отстегивают его при перезарядке. Сейчас долгие недели тренировок принесли дивиденды – руки сами совершали нужные движения: зарядить, забить пулю, взвести курок, пристегнуть штык. Все заняло считаные секунды.

– Прибережем залп для пехоты! – громогласно предупредил Харнесс. – А теперь, парни, вперед! Зададим нехристям жару! Покажем ублюдкам, что такое настоящая воскресная служба!

Час мести настал. Пришла пора выплеснуть злость. Неприятельские орудия стояли с пустыми жерлами, прислуга понесла немалые потери и боялась высунуться, а те немногие, кому все же хватило смелости выполнить долг, сделать ничего не успели – их опередили шотландцы. Маратхи не выдержали и побежали. Шарп видел, как какой-то конный офицер, размахивая саблей, пытается остановить своих людей, завернуть и отогнать на позиции. Впрочем, не все поддались панике. Краем глаза Шарп увидел, как два канонира, забив заряд в жерло раскрашенного монстра, отбросили прибойник и отскочили в сторону.

– Что ни получим, все наше, – пробормотал Блэкистон.

Пушка глухо ухнула, выбросив струю дыма, которая едва не накрыла генерала и его приближенных. В какой-то момент высокая фигура Уэлсли четко проступила на фоне бледного дыма, но уже в следующий миг дым окрасился красным, и Шарп понял, что генерал падает. Картечь просвистела справа и слева от него, и сержанта накрыла волна раскаленного воздуха и пушечных газов. Но он-то находился за спиной командующего, в его тени, а значит, удар принял на себя Уэлсли.

Или, точнее, его конь. Несчастное животное получило, наверное, с десяток ранений, тогда как всадник, словно заговоренный, остался цел и невредим. Словно споткнувшись, конь завалился набок. Генерал успел вырвать ноги из стремян и, оттолкнувшись руками от седла, спрыгнул прежде, чем мертвая лошадь коснулась земли. Кэмпбелл повернулся к нему, но Уэлсли только отмахнулся.

Шарп торопливо отвязал от ремня повод Диомеда. Но что делать дальше? Нужно ли снять седло с убитого коня? Он соскочил с серого и остановился в нерешительности. Что делать с лошадьми? Пока он будет возиться с седлом, они останутся без присмотра и запросто могут воспользоваться свободой по своему усмотрению. Привязать обеих к поводьям мертвого коня?

– Четыреста гиней и грошовая пуля, – съязвил Уэлсли, наблюдая за тем, как сержант снимает седло с убитого скакуна.

Впрочем, животное еще не умерло – конь дернулся и даже лягнул задней ногой, будто отгоняя слетевшихся на свежую кровь мух.

– Я возьму Диомеда, – добавил генерал и наклонился, чтобы помочь, и в этот момент над полем пронесся дикий, звериный крик – это батальон Харнесса устремился в штыковую атаку.

В крике, жутком и устрашающем вопле, выплеснулось, казалось, все: восторг, напряжение, страх, ярость и обещание смерти, беспощадной и жестокой. Шотландцы находили спрятавшихся под лафетами врагов, вытаскивали их и кололи штыками. Снова и снова.

– Ублюдок! – вопил какой-то горец, раз за разом погружая в жертву штык. – Черномазый нехристь! Погань! – Он пнул мертвеца ногой и еще раз воткнул клинок в исколотый, окровавленный живот.

Полковник Харнесс, зарубив пушкаря, вытер палаш о черную гриву собственного коня и, оглянувшись по сторонам, крикнул:

– Строиться! В шеренгу! Поживей, негодники!

Часть артиллеристов успела убежать от обезумевших шотландцев под прикрытие маратхской пехоты, передовая шеренга которой стояла не более чем в сотне шагов от того места, где шла резня. Наверное, подумал Шарп, им надо было не стоять, а атаковать. Пока горцы, охваченные жаждой мести, рубили бомбардиров, пехоте следовало выдвинуться вперед. Вместо этого ее командиры пассивно ожидали продолжения шотландского наступления. Справа пушки еще били по сипаям, но то была другая, отдельная битва, не имеющая отношения к кровавой свалке, из которой сержанты пытались вырвать своих людей. Они оттаскивали солдат от раненых, умирающих и мертвых и заталкивали в строй.

– Сэр, там еще остались живые пушкари! – крикнул Харнессу какой-то лейтенант.

– В строй! – проревел полковник, не обращая внимания на предупреждение лейтенанта. Сержанты и капралы загоняли людей в шеренгу. – Вперед! – скомандовал Харнесс.

– Пошевеливайтесь, сержант, – нетерпеливо, но беззлобно поторопил Шарпа Уэлсли. Шарп нахлобучил седло на спину Диомеда и наклонился, чтобы затянуть подпругу. – Ему не нравится, когда слишком туго, – заметил генерал.

Сержант застегнул подпругу, и Уэлсли, взяв у него поводья и не добавив больше ни слова, забрался в седло. Мундир его перепачкался кровью, но то была кровь убитой лошади.

– Отлично, Харнесс! – крикнул он шотландцу и тронул коня шпорами.

Шарп отвязал поводья от уздечки мертвого коня, вскарабкался на спину серого и последовал за генералом.