Триумф нежности

Эдуардо обладал истинно испанской красотой. Ему было тридцать пять лет, он был на три дюйма ниже Рамона и излучал уверенность и мужское превосходство, которое то раздражало, то интриговало Кэти. Рамон, с его изысканными манерами, всегда улыбался другу, но, когда мужчины были вместе, между ними возникало легкое соперничество.

– Может быть, я чем-то оскорбила Эдуардо? – спросила вслух Кэти, надеясь, что Габриэла не согласится с тем, что в его отношении к ней было что-то необычное.

– Не обращай на него внимания, – ответила Габриэла с поразительной прямотой. – Эдуардо не доверяет американским девушкам, особенно таким богатым, как ты. Ко всему прочему, он считает их избалованными и безответственными.

Кэти предположила, что под «прочим» подразумевается неразборчивость в связях.

– Почему он решил, что я богата? – осторожно поинтересовалась она.

Габриэла с извиняющейся улыбкой посмотрела на нее:

– Из-за твоего багажа. Видишь ли, Эдуардо работал в гостинице первого класса в Сан-Хуане, когда ходил в школу. Он говорит, что твой багаж стоит дороже, чем вся обстановка в нашей гостиной. – Прежде чем Кэти успела прийти в себя, Габриэла продолжила: – Эдуардо по многим причинам очень любит Рамона, и он боится, что ты не сможешь быть женой испанского фермера. Он думает, что так как ты – богатая американская женщина, тебе не хватит мужества, чтобы остаться, что ты уедешь, как только обнаружишь, что твоя жизнь здесь будет иногда очень тяжелой. А когда окажется, что урожай слишком низкий или цены слишком высоки, ты сразу же выложишь перед Рамоном свои деньги.

Кэти слегка покраснела, и Габриэла глубокомысленно кивнула.

– Вот почему Эдуардо не должен обнаружить, что ты не подчинилась Рамону. Он решит, что ты делаешь это потому, что Рамон не может купить все то, что тебе необходимо. Когда-нибудь, если захочешь, ты мне все объяснишь, но сейчас Эдуардо ни в коем случае не должен узнать об этом. Он сразу же расскажет обо всем Рамону.

– Никто ничего не обнаружит, если только ты им не расскажешь, – успокоила ее с улыбкой Кэти.

– Ты же знаешь, что я не расскажу, – взглянула на солнце Габриэла. – Ты не хочешь зайти на аукцион, в тот дом в Маягуэсе? Мы совсем близко от него.

Кэти с готовностью согласилась и три часа спустя была горда своими покупками: обеденным сервизом, диваном и двумя креслами. Этим домом раньше владел богатый холостяк, который, очевидно, высоко ценил изящество и комфорт. Кресла были с высокой спинкой, обитые кремовой с рыжеватыми прожилками стеганой тканью. Диван – с широкими овальными подлокотниками и мягкими подушками. Расплатившись и договорившись о доставке мебели, Кэти сказала:

– Рамону понравится.

– Кэти, а тебе они нравятся? – озабоченно спросила Габриэла. – Ты тоже собираешься жить здесь. Но ты не купила ни одной вещи, которая понравилась бы тебе.

– Конечно, нравятся.

Без десяти четыре Габриэла остановила машину перед маленьким домом падре Грегорио. Он располагался на восточной стороне деревенской площади, прямо напротив церкви.

Кэти взяла сумочку с сиденья, нервно улыбнулась Габриэле и выскользнула из машины.

– Ты уверена, что не хочешь, чтобы я подождала тебя? – спросила ее Габриэла.

– Конечно, – сказала Кэти. – Отсюда недалеко до вашего дома, я вернусь пешком. У меня будет еще уйма времени переодеться и проведать Рамона.

Кэти неохотно поднялась к двери. Она задержалась, чтобы разгладить юбку. Она была одета в спортивного покроя платье пастельно-зеленого цвета. Затем провела дрожащей рукой по светло-золотистым волосам, которые собрала в мягкий узел. Она надеялась, что выглядит очень строго и вместе с тем красиво, но чувствовала себя нервозно.

Пожилая экономка открыла дверь и пригласила войти в дом. Следуя за ней в темный холл, Кэти ощущала себя осужденной, поднимающейся на гильотину. А чего она, собственно, психует? Подумаешь, деревенский диктатор!

Падре Грегорио встал при ее появлении. Он был худее и ниже ростом, чем ей показалось вчера вечером. Как ни абсурдно, но это ее утешило, хотя было понятно, что они не собираются вступать в кулачный бой. Священник указал на кресло напротив себя и сел сам.

Какое-то время они разглядывали друг друга с вежливой осторожностью, затем он предложил:

– Может быть, вы хотите кофе?

– Спасибо, нет, – ответила Кэти с твердой учтивостью. – У меня мало свободного времени.

Что не нужно было этого говорить, Кэти поняла, когда его густые брови сошлись на переносице.

– Не сомневаюсь, что вам необходимо переделать много дел, – кратко заметил священник.

– Не для себя, – торопливо объяснила Кэти, чтобы достичь перемирия, – для Рамона.

К ее безмерному облегчению, падре Грегорио принял ее предложение о перемирии. Его твердые губы расслабились в каком-то подобии улыбки, когда он кивнул своей седой головой:

– Рамон торопится все завершить. Он, должно быть, очень загружает вас.

Открыв стол, он достал какие-то бланки и взял ручку.

– Давайте начнем с формальностей. Ваше полное имя и возраст, пожалуйста.

Кэти назвала.