Триумф нежности

Мысли ее потекли дальше. Находясь в Пуэрто-Рико, ей совершенно не обязательно сообщать начальству, что она увольняется из-за замужества. Мотив ее увольнения — так всегда делают в подобных случаях мужчины — более выгодная должность. Все обдумав, Кэти вставила другой лист бумаги в машинку и напечатала заявление об уходе, датировав его двумя неделями вперед. Она захватила свои бумаги и направилась к Вирджинии. По мере того как Кэти приближалась к кабинету начальницы, ее спокойствие испарялось.

Вирджиния была поглощена чтением каких-то записок, ее темноволосая голова с короткой стрижкой низко склонилась над столом. Как всегда, она выглядела деловой и женственной.

«Элегантный вечный двигатель», — с любовью подумала Кэти. Приведя в порядок свой темно-синий блейзер и разгладив складки шотландки, она проскользнула в кабинет:

— Джикки, ты не могла бы уделить мне несколько минут?

— Если это не срочно, дай мне полчаса просмотреть отчет, — ответила Вирджиния, не поднимая головы.

Волнение Кэти нарастало с каждой секундой. Ей показалось, что она не выдержит еще полчаса.

— Это… это очень важно.

Женщина за столом быстро подняла голову, услышав дрожь в голосе Кэти. Она очень медленно положила ручку на стол, взглянула на приближающуюся Кэти и по ее лицу что-то поняла — от огорчения у нее появились складки на лбу.

Теперь, когда пришло время, Кэти не знала, с чего начинать. Она подала Вирджинии свои бумаги.

— Теперь объясни толком, к чему эта двойная бухгалтерия?

— Я хочу поехать в Пуэрто-Рико с Рамоном. Там я смогу решить — стать его женой или нет. Если я решусь — вот мое заявление об отставке. Двухнедельный отпуск может сохраниться как предупреждение, вот оно, если ты позволишь.

Вирджиния откинулась в кресле и в изумлении посмотрела на Кэти.

— Кто он? — спросила она.

— Мужчина, о котором мы говорили в среду. — Вирджиния продолжала смотреть на нее с недоверием, и Кэти пришлось объяснять:

— У Рамона маленькая ферма в Пуэрто-Рико. Он хочет, чтобы я стала его женой и, жила с ним.

— О Господи, — протяжно вздохнула Вирджиния. Кэти, которая никогда не видела Вирджинию в таком состоянии, беспомощно добавила:

— Он вообще-то испанец.

— О Господи! — почему-то снова повторила Вирджиния.

— Джикки! — в отчаянии умоляла Кэти. — Я понимаю — это так внезапно, что почти невероятно. Это…

— Ненормально! — решительно объявила Вирджиния, наконец-то придя в себя. Она сокрушенно покачала головой:

— Кэти, по твоему рассказу два дня назад я представила его не только красивым, но и утонченным, имеющим стиль — под стать тебе. Теперь ты говоришь, что он пуэрто-риканский фермер, — и ты собираешься стать его женой?

Кэти только молча кивнула головой.

— Я думаю, что ты просто сошла с ума, но, в конце концов, у тебя есть достаточно здравого смысла, чтобы не отказываться от должности и не сжигать за собой все мосты. Через четыре недели или несколько раньше ты будешь раскаиваться в этом романтичном, но слишком абсурдном порыве. И ты знаешь, что я права — иначе не просила бы об отпуске, а просто уволилась.

— Это не безрассудство и не порыв. — Глаза Кэти были полны слез. — Рамон так отличается…

— Я думаю! — мрачно проговорила Вирджиния. — Латиноамериканский мужчина обычно считает жену своей рабыней.

Кэти промолчала — она и сама хорошо знала, что Рамон — настоящий латиноамериканец. Со всеми вытекающими последствиями.

— Рамон не такой, как все, — наконец сказала Кэти, пытаясь убедить в этом не только подругу, но и себя. — Рядом с ним и я чувствую себя особенной. Он не пустой и не эгоист, как большинство мужчин. — Заметив, что Вирджиния по-прежнему не верит ей, она добавила:

— Джикки, он любит меня. Я чувствую, что любит. И я нужна ему. Я…

— Конечно, ты нужна ему! — усмехнулась Вирджиния. — Он мелкий фермер, он не в состоянии оплачивать повара, домохозяйку и ту, с которой можно спать. Ему нужна жена, которая выполнит все обязанности разом… — Но, взглянув на дрожащее лицо Кэти, она не стала продолжать. — Извини, Кэти, я не должна была так говорить. У меня свои представления о браке, а у тебя, может быть, все будет по-другому. Но я сомневаюсь, что такой брак — твоя судьба, ты не сможешь вписаться в эту жизнь.

— Но и моя жизнь меня не радует, Джикки, — с тихой убежденностью сказала Кэти. — Задолго до того, как я встретила Рамона, я это почувствовала. Я не смогу быть счастливой, посвящая все время себе — своей карьере, своему будущему. Для меня такая жизнь пуста и бессмысленна.

— А ты знаешь, у скольких женщин нет ничего из того, что есть у тебя? Ты знаешь, сколько женщин мечтают о независимости?

Кэти кивнула, ей стало неудобно — отвергая свою жизнь, она косвенно отвергала и стиль жизни Джикки:

— Я знаю. Может быть, это так, но не для меня. Джикки взглянула на часы и поднялась, извиняясь: