Триумф Клементины

— Моя дорогая миссис Фонтэн, — улыбаясь, возразил пессимист, — нельзя побеждать, пользуясь привилегией своего пола, переходить от общего к частностям.

— Но все-таки? — настаивала она.

— Я подтверждаю, — сказал он с легким поклоном, — все, что говорила мне леди Луиза.

Разговор перешел на более легкую тему. К ней присоединились леди Луиза и Хьюкаби, обсуждавшие способ приготовления разных кушаний.

— У вас был серьезный разговор, — сказала леди Луиза.

— Я стараюсь обратить его в оптимиста, — засмеялась миссис Фонтэн. — Это, кажется, трудно, но думаю, что со временем мне это удастся. Я энергичная женщина. Я бы хотела запретить вам уезжать до окончательного обращения.

— Самый процесс наверное будет приятен, но результат проблематичен.

— Я не буду с вами спорить, я хочу, чтобы вы сами в этом убедились.

— Я с удовольствием подчиняюсь вам, — сказал Квистус.

Она посмотрела на часики на своей браслетке.

— Может быть, мы начнем сейчас же. Я хочу пройтись по Рю-дела-Пакс, посмотреть магазины.

Квистус справился по своим часам.

— Я буду очень польщен иметь честь пройтись с вами по улице Мира. Но, к сожалению, я принужден вас покинуть. Я должен встретиться на вокзале со своими коллегами, чтобы отправиться в Севр, осмотреть коллекцию Сарданеля.

— Что имеет общего с антропологией севрский фарфор?

Он улыбнулся ее недоумению.

— Месье Сарданель — собственник знаменитой коллекции мексиканских древностей — терракотовой утвари, масок и агатовых мечей.

Ее длинные ресницы медленно поднялись.

— Я уверена, что могу вам показать более интересные вещи.

Давно уже ни одна хорошенькая, очаровательная женщина не желала его общества. Он был и мужчиной и убежденным антропологом. В коллекции был зеленый авантуриновый топор, который ему очень хотелось посмотреть. Он стоял в нерешительности, пока Лена Фонтэн со смехом не отвела леди Луизу в сторону. Он заметил пугливое ожидание в глазах Хьюкаби. Дело в том, что Хьюкаби решил сложить с себя свою подлую роль, и теперь был момент, когда все можно было взвалить на самого Квистуса.

— Кажется, эти милые леди решили вмешаться со своими планами в нашу авантюру, — сказал он, отходя с Квистусом на несколько шагов от стола, за которым они сидели.

— Я ни минуты не думал об этом, — чистосердечно сознался Квистус.

Затем лукавая мысль осенила его. М-м Фонтэн будет искомой женщиной, и Хьюкаби ничего не будет знать. Он разобьет ее сердце. Когда дело будет сделано, он выскажет свои сожаления по этому поводу Хьюкаби и насладится двойным триумфом. В данное время нужно быть осторожным, потому что Хьюкаби не допустит его играть с сердцем своего давнишнего друга. Чтобы скрыть улыбку, он прошелся на другой конец залы, закурил папиросу и вернулся обратно.

— Дорогой дружище, — сказал он, — не будем больше говорить об авантюре, как вы ее называете. Мне никогда она не была по вкусу.

— Но правда же… — начал Хьюкаби.

— Это отвратительно, — перебил он, — и покончим с этим навсегда.

— Как хотите, — нерешительно ответил Хьюкаби.

М-м Фонтэн, улыбаясь, подошла к ним, обольстительная в изящной простоте своего белого платья и шляпы.

— Ну что, решились вы, наконец?

Квистус замедлил с ответом. Леди кинула на него свой мечтательный взгляд. Современный мерлинг не устоял. Сарданель и его мексиканская коллекция могли пойти к черту перед перспективой такой обольстительной подлости.

— Я ваш покорный слуга на сегодняшний день, — сказал он.

Они весело отправились вчетвером на прогулку. Из них Квистус с темнеющим рассудком, способный так же разбить женское сердце, как ударить ребенка, воображающий себя палачом и будучи на самом деле жертвой, был, без сомнения, самым счастливым. Мучимый угрызениями совести, Хьюкаби избегал встречаться глазами со своей сообщницей. Он молча шел впереди рядом с леди Луизой, находя спасение в ее болтовне. Когда Лене Фонтэн удалось улучить момент подойти к нему, она цинично рассмеялась.

— Знаете, кого вы мне напоминаете? Марту и Мефистофеля…

— В таком случае, вы настоящая Гретхен…

Возражение было многозначительно. М-м Фонтэн вспыхнула до ушей. Она жестко посмотрела на него и процедила сквозь зубы:

— От души желала бы быть ею.

ГЛАВА XIV

С Томми Бургрэв что-то случилось. Вместо того, чтобы, размахивая руками, приветствовать каждый встречный экипаж и хорошенькую женщину, он при виде самых удивительных процессий угрюмо сидел рядом с Клементиной. Конечно, было стеснительно сидеть в автомобиле на Елисейских полях среди толпы зевак, но Клементина знала, что это ни в коем случае не могло испортить настроение Томми. Причина крылась в чем-нибудь другом. Он, наверное, заболел. Его брови нахмурились и плечи опустились.

Тридцатипятисильный мотор высадил вчера в Париже Этту Канконнон у дома ее знакомых, а Томми и Клементину в Седоене, где они завтракали. После truite ^a la gelle [19]болтливость Томми начала уменьшаться. Он меланхолически едва дотрагивался до следующих блюд, а когда после завтрака они отправились по авеню, его лицо выражало безысходное отчаяние.