Триумф Анжелики

Но с берега доносился шум, извещающий о прибытии кораблей, и она не смогла противостоять желанию подойти к порту и взглянуть на маленькие группы людей, страшась различить среди них силуэт одной женщины. И она рассуждала: «Если предположить, что это она, то мне теперь нечего бояться. Она была побеждена. Я готова ко встрече с ней».

Но когда ей пришли доложить, что ее спрашивают две незнакомые дамы, она вдруг поверила, что она видела, действительно видела, как блестит над водой красное, голубое и желтое, — цвета, предпочитаемые герцогиней.

«Ну вот», — сказала она себе, остановившись, чтобы восстановить силы. Она зажмурила, затем открыла глаза. Никаких вычурных одежд, никаких кричащих цветов не было на двух путешественницах, которые только что прибыли и которых сопровождали слуги, согласно правил. И Ля Полак, с трудом поднимающаяся по каменистому берегу Голдсборо, браня своего лакея, хоть и являлась неожиданной гостьей, но вовсе не было нежеланной. Ее силуэт ни малейшим образом не мог быть перепутан с очертаниями фигуры угрожающего эльфа, очень красивого и опасного — дамы де Модрибур, сегодня ставшей мадам де Горреста.

Ля Полак бушевала: из-за своего веса она увязала в мокром песке почти по щиколотку.

— Помоги мне, — сказала она, протягивая остолбеневшей Анжелике свою пухлую руку. — Ну что! Что! Что! Это я! А что ты думала? Что я была не в состоянии, как все остальные, подняться на борт корабля, чтобы нанести тебе визит в твоем Голдсборо, у черта на рогах?

Брызги намочили нечто пышное, похожее на строение из кружев, которое красовалось на ее голове; время от времени она его поправляла, когда оно неуклюже разваливалось.

— Это «фонтанж», — объяснила она. — Кажется, любовница короля, которую зовут, как и тебя, Анжелика, только так и выряжается. И твоя мадам де Горреста ввела это в моду в Квебеке.

— «МА», Мадам де Горреста, — перебила Анжелика, — что означает?

— Жюльенн мне сообщила, — вмешалась Жанина Гонфарель, подмигнув, как заговорщица. — Я знаю все. Но — тихо! Нужно поговорить спокойно, и у меня куча новостей. Что необходимо срочно, так это тарелка супа со шпиком в сопровождении бокала красного вина, ибо я не в силах стоять на ногах от слабости.

Анжелика заметила Жюльенн; это была вторая путешественница. Еще одна Дочь Короля, которая потерпела у этих берегов кораблекрушение на «Ликорне» и которая снова вернулась сюда при тревожных обстоятельствах. Ее супруг, Аристид, раскаявшийся пират, был недалеко, он поднимался по тропинке, ведущей от пристани, и нес багаж этих дам. Несмотря на кружевное жабо, костюм прекрасно сшитый и с роговыми пуговицами, что свидетельствовало о непринужденности и благополучии, он боялся появляться в Голдсборо, где уже был однажды, в далекие времена, скованный цепями заключенного.

— Если бы не Жюльенн, вы меня бы здесь не увидели, мадам, — сказал он, заметив Анжелику. — Но она захотела уехать из Квебека, словно дьявол гнался за ней по пятам.

Он добавил, понизив голос:

— Кажется, благодетельница, дама дьявола, жива!

После того, как Жанина Гонфарель бросила: «твоя мадам де Горреста», Анжелика была не в силах говорить, придти в себя, и встретить гостей, как того требовала ситуация, словами радости и удивления. Ледяной ком был у нее внутри. В действительности она понимала, что до настоящего момента она не до конца верила Дельфине дю Розуа, теперь нужно было уступить очевидности: Амбруазина, Дьяволица, вернулась!..

В молчании она провела гостей, которые, не осознав ее молчаливости, удовольствовались ее машинальной улыбкой и болтали, возбужденные и успокоенные тем, что, наконец, добрались до цели своего путешествия.

Она привела их в «Гостиницу при форте», затем — в комнату, смежную с большим залом, где они могли бы побеседовать так, что их никто не подслушал бы, и не стали бы объектом любопытства публики.

Словно привлеченная и ведомая интуицией, Дельфина дю Розуа находилась там и бросилась на шею Жюльенн.

— Так значит, и ты ее узнала! — вскричала она, забыв в своем волнении о дистанции, которую всегда соблюдала в общении с бедной Жюльенн, когда они обе принадлежали к контингенту Дочерей Короля, привезенных в Канаду благодетельницей, госпожой де Модрибур.

Радость Жюльенн при виде Дельфины была неожиданной, ибо они всегда держались на расстоянии друг от друга.

— Дельфина, милая моя, я находила вас иногда вздорной и чопорной, но мы вместе потерпели кораблекрушение, разве не правда? Вместе мы перенесли смерть и страсть по приказу этой дьяволицы, вместе прожили годы в Квебеке в мире и благе, и я счастлива видеть, что вы убежали от нее.

Вот и до этого дошла очередь.

— Итак, это правда? И вы, Жюльенн, узнали ее? — спросила Анжелика.

— Узнала? Да-да. Это она. Никакого сомнения. И особенно глаза. Ее лицо немного изменилось из-за ран, которые ей нанесли. Я видела ее совсем близко. Она стала менее красивой. Но это она. Я видела шрамы.

По крайней мере, Жюльенн еще никогда не обманывалась насчет благодетельницы, что стоило ей, в ее время, презрения ее соратниц.