Трюкач

Началось-то с тех самых пор как отломил, веточку-отросток гармолы с могил матери-отца, в Баку, на Волчьих Воротах. Вдруг екнуло тогда: ведь вполне вероятно, он больше сюда не вернется. Границы-кордоны-визы-персоны нонграта-суверенитеты… При том, что вся президентская рать хором пела-воспевала теорию гибкого членства. Изобрели! Гибкое членство. Долой нездоровые ассоциации, да здравствует гибкое членство – в СНГ. Выслушай рать и – насрать! Пойми наоборот. Ладно хоть с Апшероном все же расплевались. Пока… Но три года назад, при Латиноамериканской чехарде (Я главный! – Нет, я! – А я главней! – А ты никто! Сиди пей водку!), мнилось: вот-вот замкнутся на себя, закуклятся… Да, а гармола разрослась, прижилась. Бархатистым ковриком стелется… стелилась. И – нет ее теперь!

Логично ли? Стоит Ломакин посреди комнаты и бередит память о сгибнувшей апшеронской флоре в то время как за спиной сгибнувшая апшеронская… фауна безмолвно вопиет?! И… не фауна, не юродствуй, юрод! Люди. Хорошие люди, гости. Смущались… А ты, Ломакин, нелогичен!

Как раз логичен. В пик черного ужаса единственная действенная защита – прозрачный, но прочный панцирь юродства. Он помнил, как сыпал анекдотами на двойных похоронах матери-отца. Он помнил, как уже здесь, в Питере, все свои съехались проводить раздавленного махиной Ваню Котлярова (Ваньку- Встаньку) и тот же Мысляев, прилетевший от стола, от собственного сорокалетнего юбилея, сокрушался- балагурил: Во друзья пошли! Жизни своей непожалеют- лишь бы праздник испортить! А когда: наступил черед Жени Хижняка, то Витя Боголюбов, стоя с Ломакиным в почетном карауле, вдруг пробурчал в нос: Женьке теперь должно очень крупно повезти! Между двумя Викторами лежит! Так что смерть есть смерть. Но жизнь есть жизнь. И не обязательно в этой жизни хихикать, отпугивая смерть. Иногда просто – сесть и поразмышлять: как жить дальше, с учетом тех, кому уже не жить. Ну не сесть. Постоять. Чем Ломакин и занимался. Размышлял.

Разгром, значит! А толку? Продемонстрировать- припугнуть? Кого? Ломакина? Ломакин в Баку. Некому, некого. А с опережением? Отрыжка проклятого социалистического прошлого: мы трудимся же в счет будущей недели, по ускоренному графику, к прибытию хозяина все-все-вся давно готовы!… Хм, а смысл? Квартирку-то ломакинскую ОНИ мысленно взяли под заклад еще когда! Зачем курочить, чтобы потом самим вылизывать?

И все перечисленное – весомые, но не главные аргументы против разгрома. Суккуленты, да, сгибли, однако горшки! Горшки целы. Все и каждый. А есть ли большее удовольствие, чем грянуть глиняным горшком об пол?! Или коньяк не тронут… Допустим, громилы – трезвенники, язвенники, подшитые. Но тогда не раздребездить бутылки для пущего бедлама – только дурак откажется. Или не дурак… Отказался – значит, иная задача ставилась. К примеру, громить громите, но тихо, – главное, найдите. Искали. Пожалуй. Что? Наличку в сумме, близкой к долгу? Не дебилы ведь! Дебилы, дебилы. Но не до такой степени!

Тихо-то тихо, но три выстрела погромче будут, чем бряк битых горшков и бутылок. Да, знаете ли, производственная необходимость возникла, мы старались тихо, но пришли какие-то чучмеки, очевидные мафиози… вынудили пальнуть… Громко? А кого это нынче останавливает из бандитов? А кого это нынче настораживает из соседей?

А кого это нынче мобилизует на оперативные действа из милиции?

Нормальный беспредел, если есть что-либо ненормальней беспредела? Акулы пера кичатся вхожестью к авторитетам – и само слово авторитет настолько утеряло авторитет, что достаточно сказать авторитет, и любой поймет-продолжит:… преступного мира. Депутаты-фашисты с апломбом объявляет себя депутатами-фашистами, но требуют сатисфакций, если кто- нибудь еще объявляет их депутатами-фашистами. Президент с грацией паяца дирижирует духовым оркестром, а дирижер неформально президентствует в каждый свой очередной визит… Вроде повтор? Ниче! Чаще повторять – лучше усваевается.

Да что там! Те же подставы-наезды с автомобилями. Давний ли прецедент: ублюдки затребовали с виновника столкновения буквально последнюю рубашку (и жену – в заложники) – а виновник в отчаянии, уже измордованный, стрельнул из ружья с двух стволов и положил обоих рядышком. И?! Правоохранительные органы прячут бедолагу на конспиративной квартире, а тот взмаливается через прессу: дайте другое жилье, иначе кокнут! И мэр… дает, благодетель! При том все и каждый сочувственно покачивают тем, что именуют, головой, не жилец, парень, не жилец, все одно, найдут и кончат… Кто найдет?! Кто кончит?! Эй, милиция-полиция, найди и кончи тех, кто собирается найти и кончить гражданина, в действиях которого суд не обнаружил состава преступления! Да уж нам уж… Тьфу!