Триптих. Одиночество в Сети

Варшава, 2 сентября.

Якуб!

С тех пор как мы знакомы, ты писал или говорил о правде, о правдивости. О правдивости в науке, в жизни, во всем. И в тебе все правдиво. Поэтому я верю, что ты поймешь меня. Поймешь, что я не могу больше так жить. Я беременна. И теперь я обманывала бы уже двоих. А этого я не могу.

Ты подарил мне нечто, чему трудно даже подобрать название. Расшевелил во мне что-то, о существовании чего я даже не подозревала. Ты — часть моей жизни и всегда будешь ею. Всегда.

Якуб, ты говорил мне, что очень хочешь, чтобы я была счастлива. Ведь правда? Прошу тебя, сделай для меня одну вещь. Очень важную вещь. Важней которой нет ничего. Сделай это для меня. Прошу тебя. Я буду счастлива, если ты меня простишь.

Простишь?

Несколько следующих месяцев меня не будет. Я больше не работаю здесь. Чтобы сохранить ребенка, мне придется сидеть дома, а потом несколько месяцев я проведу в клинике.

Спасибо тебе за все.

Береги себя.

Она до боли впивалась зубами в пальцы и плакала. Кусала до крови губы. Подошла к подоконнику, на котором стояла бутылка с водой для поливки цветов. Она схватила ее и стала пить.

Это позволило ей немножко успокоиться. Она вызвала почтовую программу. Там ее ждали послания всей предыдущей недели и сегодняшнее утреннее письмо. Не читая, она перенесла их в «ящик для удаления».

— Я не должна это читать. Я так решила, — вслух произнесла она, словно отдавая себе приказ.

После этого она набрала его адрес: [email protected].

«В последний раз», — подумала она, отсылая мейл. И почувствовала облегчение.

Это всего лишь интернет…

Затем открыла пайку, в которой хранила все мейлы, полученные от него. Дала команду удалить. Программа осведомилась:

Вы уверены, что хотите удалить эти сообщения? (Да/Нет)

Несколько секунд она сидела не шевелясь и всматривалась в экран.

«Дурацкий вопрос!» — со злостью подумала она.

И вдруг почувствовала себя так, словно от ответа на этот дурацкий вопрос зависит чья-то жизнь.

Красный или синий провод? Если она перережет не тот, все взлетит в воздух. Как в тех идиотских фильмах, где красивый загорелый полуидиот всегда перерезает «тот» провод. Она вспомнила, что ни в одном фильме никто не перерезал красный…

Зазвонил телефон. Подъехал муж, он ждет ее внизу. Она щелкнула на «Да». Ничего не произошло. Мир не провалился в тартарары. Зрители вздохнули с облегчением.

Она выключила компьютер. Встала. Коснулась ладонью экрана монитора. Экран был еще теплый. Прощай, Якуб…

Она погасила свет и вышла.

ОН: С утра на несколько часов их отключили от интернета. Кошмар. Все болтались по институту, не зная, куда себя девать. В кухне у кофейного автомата вдруг заклубилась толпа. Но цель оправдывала эту неприятность, которую все переносили достаточно спокойно: им должны были поставить каналы, в двадцать раз увеличивающие быстродействие.

После полудня он получил несколько мейлов. Но от нее ничего не было. Он тревожился.

В двадцать часов у него должна была состояться видеоконференция с Принстонским университетом. Там у них, на Восточном побережье, было два часа дня. Он подумал, почему американцы полагают, что можно назначить видеоконференцию с Европой на восемь вечера. С чего они так уверены, что в это время все будут еще на своих рабочих местах? Видно, они еще не избавились до конца от своих империалистических повадок.

После видеоконференции он забежал на минутку к себе в кабинет. Время шло уже к половине одиннадцатого. Он собирался только выключить компьютер и пойти домой. Эта видеоконференция с американцами вымотала его.

От нее пришел мейл! Наконец-то! Он начал его читать.

ОНА: С секретаршей она договорилась на четверть первого. Та открыла ее ключом обе тумбы рабочего стола.

— Забирайте все свои личные вещи, а остальное оставьте в столе. Я потом все просмотрю и разберу, — сказала секретарша. — Нет-нет, только не садитесь на пол! — испуганно воскликнула она. — Вам сейчас нужно беречь себя. Я принесу маленький стульчик из секретариата.