ТриНити

— Вам, вижу, тоже помощь нужна, — переводя дыхание, сказал Михалыч и оглянулся почему-то на Леночку, а не на ребенка. — Почти пришли. Вона избушка.

На краю деревни, ближе всех к лесу стоял низенький, будто вросший в землю бревенчатый дом. Если бы не струйка дыма над печной трубой, можно было бы подумать, что домик заброшен — настолько ветхим он казался.

Петр весь путь тащил Лисенка по сугробам и был готов остановиться где угодно. Лишь бы отдохнуть и согреться.

Изнутри избушка оказалась вовсе не ветхой. Дощатые полы, устланные толстыми шкурами. Что-то домотканое по стенам. Петр подозревал, что все эти коврики и вышивки Шаман развесил, чтобы щели заткнуть, но выглядело это удивительно гармонично. В сочетании с пронизывающим все вокруг непонятным ароматом то ли хвои, то ли древесины, атмосфера казалась хоть и специфической, но очень уютной.

А самое главное, посреди избы топилась печь. Обычная русская печь, тепло от которой разливалось по всему дому, заставляя путников млеть от наслаждения.

— Ребенка на печь сажайте, — вместо приветствия проговорил вынырнувший откуда-то из глубины дома мужик.

Стариком его назвать язык не поворачивался. Крепкий мужичок лет пятидесяти. Черные волосы, усы, жидкая бородка. Одет он был в теплые трикотажные штаны и самую обычную тельняшку. Только обувь — кожаные тапки ручной работы — да расшитый затейливым узором жилет отличали его от обычного деревенского жителя!

— Ребенка, говорю, на печь. Отогревайте, — повторил Шаман. — И сами раздевайтесь.

Петр посадил Лисенка на лавку у печи и принялся разматывать опоясывающий ребенка шарф. Леночка смущенно топталась у входа. Проводник по-свойски скинул валенки, снял тулуп, повесил у печки.

— Раздевайтесь, раздевайтесь, — подхватил слова Шамана проводник. — Раздетыми быстрее согреетесь.

Он уже растирал руки, держа их над печкой, а Шаман ставил кастрюлю с водой на огонь.

— Мы вот, — начала Леночка, расстегивая дубленку, — с ребенком приехали.

— Вижу, что с ребенком, — Шаман даже не обернулся. — Сначала согрейтесь, чаю выпейте. Пельменей сейчас сварю. Вы ж шли часа два, наверное.

— Почти три, — уточнил проводник, — мальчонку-то по сугробам везли.

— Ты сегодня тут переночуй, — обратился к нему Шаман. — Метель собирается. Ночью уляжется, завтра утречком пойдешь.

— А как же мы тут разместимся? — всполошилась Леночка.

— Разместимся, — сухо ответил Шаман, — вам тут жить, так что привыкайте.

— В смысле «жить»? — Петр удивленно посмотрел на жену.

Та пожала плечами, ничего, мол, не знаю. Шаман промолчал и отвернулся к огню.

* * *

Поговорить о деле за обедом не вышло. Проводник рассказывал Шаману новости из большого мира, то и дело вставляя в рассказ чьи-то имена и личные истории:

— А у Паренковых корова-то сдохла, не растелилась. Илья давай на жену орать, дескать, ты виновата, ветеринара с города не вызвала, а она на него — кто ж за ветеринаром поедет, когда ты пьяный валяешься! Деньги пропил, все хозяйство на меня бросил, корова два дня мучилась! Ну, тот развернулся да пошел, тушу разделал и куда-то сбыл. Кто уж у него холодное мясо взял, не знаю. Небось, городским в треть цены сплавил. Деньги получил и в запой ушел. Неделю его жинка дома не видала. Вернулся, а она шмотки его собрала, чумодан ему выставила. Все, говорит. Иди, где шлялся. Он к ней и так, и эдак. И ластился, и поколотить лез. Она, не будь дура, милицию вызвала. Так и выгнала. Все. Развелись.

— Я ей в том году еще говорил уходить от него. Им обоим порознь лучше. Но, видать, ей надо было намучиться. Так уйти не могла.

Петр и Леночка в этот разговор вклиниться не могли и не считали нужным. Переглядывались да помалкивали. У Леночки взгляд был возбужденный: она ждала чуда. Петр же смотрел на неё с укором, дескать, куда ты нас завезла и, самое главное, зачем.

После обеда Шаман стал заваривать чай. Обдал кипятком большой глиняный чайник, размял в руках что-то похожее на обычный черный чай, но сильно пахнущее то ли медом, то ли карамелью. Посмотрел внимательным взглядом на Лисенка и ему в чашку бросил щепотку чего-то из другого мешочка.

Петр всполошился:

— Что вы завариваете ребенку?

Леночка успокоительным жестом положила свою ладонь поверх его руки.

— Не дергайся, — Шаман, казалось, был раздражен вопросом Петра, — шиповник мальчонке бросаю. Витаминку. Сейчас просто чай пьем. О вашей просьбе будем говорить позже.

Петр, успокоившись, сел. Леночка многозначительно на него посмотрела. Все вернулись к своим чашкам. Вкус чая был слегка горьковатым, но приятным. Со сладким послевкусием. После тяжелого перехода по морозу и сытного обеда он казался чем-то волшебным, обволакивающим, успокаивающим. Свиридов сам не заметил, как задремал прямо на стуле. Лисенок тоже посапывал, уткнувшись в бок отцу. Леночка не спала, но выглядела спокойной и расслабленной.

— Постели своим мужчинам на печке, — Шаман махнул рукой в сторону сундука, стоявшего в углу комнаты. — Там все найдешь. Постели и возвращайся. Поговорим.

* * *