Тринити

После омовения тела Владимир Сергеевич при содействии сослуживцев Бурята по кочегарке запаял цинковый гроб. Аксакал сам брал на зубило с длинной ручкой кусок олова, совал в топку, плавил металл и запаивал швы гроба. Кочегары только помогали. Владимир Сергеевич проставил им пяток флаконов "Гжелки", которую вместе и раздавили за упокой хорошего человека, постелив газетку под закусь прямо на гробе. В ожидании рассвета придумали играть в карты прямо на крышке. Владимир Сергеевич отсчитал от колоды 4 карты и отложил в сторону.

- Фигур должно быть тридцать две, - сказал он.

Кочегары пожали плечами, но от игры не отказались. Так и засели на ночь - ведь покойника нельзя оставлять одного ни на минуту - есть такой обычай, рядом обязательно должен кто-то быть.

- А вдруг он очнется и попытается выйти к нам? - предположил один непьющий кочегар, услышавший от Владимира Сергеевича историю смерти Бурята. - А мы его так плотно упаковали.

- Теперь не очнется, - сказал Макарон. - Время вышло.

Наутро был заказан специальный борт. Самолет подали небольшой. Цинковый гроб по правилам транспортировки помещался в деревянный ящик с ручками для удобства носильщиков, роль которых играли все те же кочегары. Ящик у кустарей получился таким большим, что не влез в самолетную дверь. Пришлось открывать задний люк в грузовой отсек. Грузчики измучились, просовывая туда гроб. Потом влезли в самолет сами в качестве провожатых.

С военного аэродрома самолет отправился в Читу.

Вскоре состоялись похороны Бурята.

Цинковый ящик распечатали, и тело выставили для прощания. В поселке к шаманьему кострищу собрались все окрестные жители. Хоронили Бурята пышно, как цыганского барона, не оплатившего поставку дряни, или как авторитета, которого развели с помощью подельников завалили спецслужбы.

- Человек редкой отваги и национальности, - говорил Владимир Сергеевич на поминках, - до конца верил в свое дело. Погиб при исполнении. При исполнении желаний - ваших, товарищи, желаний. Я знаю, что он бился не за свое. Ему была суждена победа, но печенка не выдержала. Сколько раз я говорил - не ешь сырой рыбы, там червей полно, они прямо в печень из желудка переползают! А он свое - строганина, строганина! Мороженая рыба! Эта рыба, пока из Астрахани или Мурманска едет, а еще хуже - из Владивостока, - девять раз оттаять успевает, прежде чем в десятый замерзнет снова. - Население скованно вслушивалось. Макарон заметил это и пояснил. -У вас тут своей рыбы полно, а к нам завозят. И все из-за убитого парка холодильных вагонов. Градообразующее предприятие продолжало давить на Владимира Сергеевича. Он увлекся объяснением опасности употреблять в пищу сырую, а также талую и мороженую тешу, строганину из лосося и слабосоленую селедку после недостаточно прожаренного леща.

Во время процессии от окружения шамана отделилась девушка и вышла за поле разговорной гармонии. Она задала Владимиру Сергеевичу вопрос:

- Может он просто не выдержал голосов? И ушел на зов в прекрасные долины, где так печально, радостно и тихо?

- Может быть, - сказал Макарон. - Я и сам не пойму, как не оказался там.

Жители окрестных поселков слушали Макарона с упоением, а сам Владимир Сергеевич вел себя бодро и весело, словно был не на похоронах, а на крестинах или на свадьбе. Прилетевшие с ним кочегары, хоть и были все сплошь с бодуна, несколько раз одергивали его за рукав. А Владимир Сергеевич знай ликовал - воеводил, пританцовывал, схватывал и подбрасывал в воздух близлежащих детей. Его руки так и тянулись потрогать синие щеки Бурята, лежащего в гробу, словно это были застышие щеки покойника, а розовые щечки младенца. С языка у него так и срывалось: у-тю-тю! у-тю-тю! Макарон ходил вокруг могилы и без конца обнимал родственников Бурята, всех от мала до велика, словно поздравлял их с пополнением в роду.

- Совсем недавно к нам приезжал, - сказал о Буряте пепельновласый старец, к которому подошел Макарон в один из моментов. - До этого полжизни отсутствовал, а совсем недавно приехал, все кругом обошел.

- День объезда мест, - пояснил Макарон. - Он мне рассказывал. Решил загодя объехать все памятные места, чтобы перед смертью не заниматься этой щепетильностью. И правильно сделал. Словно предчувствовал все.

- Да, видно, знал он, что в последний раз гостюет, - сказал старец, таким строгим был - просто некуда. Я его никогда таким серьезным не видел. Спрашиваю его, жениться, что ли, надумал? А он улыбается, молчит...

- Но остается он навсегда с нами! - сказал в заключение Макарон. - Мне самому, честно говоря, моя бабка, когда я приезжал домой погостить, выдавала всякий раз по сто рублей на билет, чтобы я непременно прибыл проводить ее в последний путь.

- И что? - спросил старец.

- Похоронили без меня, - сказал аксакал.

Из недр похоронной процессии Макарону четко представлялись здешние годы Бурята - детство, шаманьи тропы, горы, откуда он и отправился на мытарства в центральную часть России. Здесь формировалась душа и философия Бурята.