Тринадцатый сын Сатаны

— Знаешь… Когда несколько лет искал нужных людей, когда многие месяцы вынашивал-шлифовал планы мести… А тут вдруг уже все позади… Мне теперь без этого всего будет скучно жить.

Ольга облегченно засмеялась:

— Не переживай — я не дам тебе скучать.

Валентин ничего не ответил. Так и лежал, стараясь не потревожить сон невесты, и думая о своем.

Да, скорее всего, женщине такого не понять. Она не в силах осознать, что чувствует человек, который долго жил напряженной интересной интригой, выстраивая многоходовые комбинации — а потом вдруг вынужден превратиться в простого работника какой-нибудь лишенной романтики организации. И Валентин уже чувствовал, насколько нелегко ему будет жить строго в рамках закона и семейной жизни. Он отдавал себе отчет, что теперь, когда он хоть что-то рассказал о своей деятельности Олюшке, любая его задержка на работе будет наводить ее на мысли, что он опять что-то затеял.

Рядовой обыватель… Муж… Со временем отец…

Как же все это скучно, братцы, как все это неимоверно скучно!

Он, заманивший в ловушки, причем, филигранно построенные ловушки, таких зубров от криминала, теперь вынужден будет довольствоваться отдыхом у телевизора или воскресной партией в «дурака»…. Он, живший тем, что подслушивал чужие разговоры и тщательно анализировал, каким образом можно использовать в своих целях тот иной факт, теперь будет правопослушно ходить по утрам на работу, а вечером выгуливать какого-нибудь сенбернара… Он, наводивший ужас на таких монстров от мафии, как Тоха и Самусь, сейчас будет вынужден довольствоваться чтением «дюдиков» и хроники происшествий в легковесных газетенках…

Валентин лежал в постели, обнимал свою невесту и думал о том, что такую пресную и размеренную жизнь он долго выдержать не сможет. Потому что до сих пор у него была ЦЕЛЬ. Когда он учился в институте, когда он перечитывал массу детективной литературы, пытаясь выловить в ней хоть что-то рациональное, что можно было бы использовать в своих целях, когда он по подложным документам устраивался работать на АТС, когда он лелеял каждую деталь каждого фрагмента своей мести, когда он штудировал Уголовный кодекс, когда налаживал оборудование, когда рисковал, встречаясь с псевдосатанистами и когда еще больше рисковал, расставаясь с ними — он попросту жил стремлением к главной цели: побольнее отомстить за сестренку.

И вот все это уже позади. И пришло осознание, что той боли за нее уже нет. Что и в самом деле она сама в значительной степени виновата в происшедшем. И пришла жалость к тем людям, которые погибли от яда, который он подсунул им вместо наркотика. И проклюнулось раскаяние, что он был свидетелем, а по сути, соучастником убийства младенца. И вообще все совершенное им было, по меньшей мере, сомнительно, как с точки зрения закона, так и с точки зрения морали.

Валентин чувствовал себя так, будто позади у него уже осталась целя жизнь. А впереди у него осталось только старческое прозябание.

Впрочем, Валентину и впрямь многого понять не дано. Он думал, он был убежден, что предусмотрел все и что ему теперь ничего не грозит.

Валентин не знал, что примерно в то же время, когда он в полудреме размышлял о том, что совершил и как жить дальше, сквозь сон поглаживая обнаженное плечо невесты, верный телохранитель Тохи Капелька разговаривал с человеком, обладающим одним из самых полных досье на «авторитетов» криминального мира столицы, с самим Секретарем, который уже давно отошел от дел, а точнее отполз в тень, и который, чтобы замести свои следы, сам же распустил слух о том, что якобы погиб и замурован в стене на Манежной площади.

— Мне обязательно нужно найти того, кто все это сделал, — угрюмо говорил Капелька. — У меня есть кое-какие сбережения, мне Тоха оставил, так я их все отдам тому, что найдет убийцу.

Секретарь согласно кивнул:

— Я с тебя много не возьму. Не потому, что я такой уж сентиментальный человек и уж подавно не потому, что очень уж любил Тоху… Просто мне самому любопытно, кто же это все так ловко устроил. Так что я подключу к этому делу своих ребят поопытнее…

…Валентин не знал, что примерно в то же время Сергей Реисович Ингибаров сидел в кабинете у Игоря Дмитриевича Крутицкого, который, мерно прохаживаясь по кабинету, задумчиво говорил подчиненному:

— Знаешь, Сергей, я тут в последнее время копался в своих старых бумагах и наткнулся на одно довольно давнее дело… Когда-то мы в окружение Тохи внедрили своего человека. И от него узнали об одном случайном убийстве… В общем, я тебе потом все подробно расскажу. Главное в другом: покопайся сам, лично, но потихоньку, не поднимая шума, — может у всех этих номерных убийств ноги растут еще оттуда? Что-то мне подсказывает, что это может быть именно так.