Тринадцатый странник

Ян посмотрел на меня через плечо. Выражение его лица я понять не смогла. Встряхнулась и решительно подцепила ногтем одну пулю, пытаясь выковырять ее из кожи. Свинец был скользким, и зацепить его никак не удавалось. Я выругалась, выдохнула и снова уцепилась кончиками пальцем. Выдернула. Отбросила. Пуля звякнула о мелкий камушек. Ян подобрал ее, повертел в ладони.

— Больно? — жалобно спросила я.

— Нет.

Врал. Я точно знала, что это больно. Да, в отличие от обычного человека, Ян не умрет, но ему точно больно. Я закусила губу, поняв и еще кое-что. У Яна все еще человеческие реакции. Он мыслит как человек, а не странник. И закрыл он меня тоже как человек, раньше, чем осознал, что эти пули его не убьют.

Из-за человеческих реакций у большинства новичков низкие показатели на полигоне, инстинкт самосохранения сильнее всех остальных, люди просто не могут заставить свое тело лезть в пекло.

Но, кажется, именно человеческое мышление и воспоминания делают Яна тем, кто он есть.

Остальные пули вытащить удалось быстрее, они не засели так глубоко в мышцах. Кровь на глазах сворачивалась в ранах, кипела пеной.

— Завтра будешь чувствовать себя, как с крепкого перепоя, — тихо сказала я, проводя рукой по его спине. Наискосок ее разделял кривой шрам, застарелый, белесый. Кожа теплая… И сама спина такая широкая, загорелая, с литыми сильными мышцами, напряженными под моей ладонью…

Я одернула ее, будто обожглась.

Ян повернул голову.

— Почему?

Не сразу сообразила, о чем он спрашивает.

— Из-за ускоренного метаболизма, — сипло сказала я. — Продукты распада и мертвые клетки не успевают так скоро выводиться… надо пить побольше воды…

Запнулась, пойманная в плен его взглядом. Он смотрел снизу-вверх — тяжело, дико, чувственно. Я видела желание в его глазах. Оно билось там, за золотом искр, которых становилось все больше, за расширенными зрачками, за темнотой, таящейся в самой глубине.

— Это тоже из-за метаболизма… — пробормотала я, испугавшись этой паузы — такой манящей и ощутимо наполненной возбуждением. — И еще адреналина… Так бывает у тех, кто подвергся смертельной опасности, я знаю…

Он сжал зубы и медленно поднялся. Я отступила назад, облизала губы, не сводя с него испуганного взгляда. Сердце колотилось где-то в горле, мешая дышать, в теле разлилась такая слабость, что казалось — упаду. Ян сделал шаг и прижал меня к камню. Его свитер остался на траве, и тело, впечатывающее меня в дольмен, было таким горячим.

— Тогда спишешь на состояние аффекта, — хрипло сказал он, склоняясь к моим губам.

Я уже знала, как он целует, и все же оказалась не готова… К его страсти, его нежности, его поцелую, сносящему крышу… Ян положил ладони мне на поясницу, вжал в свое тело, изучая мой рот губами и языком. И я понимала, что он сдерживается, пытается контролировать то, что толкало нас друг к другу. То, что контролировать не получалось…

Хриплое дыхание, соприкосновение языков и губ, сильные руки, напряженное мужское тело… Невыносимое желание большего…

Кхана сжала горло через минуту. И я вырвалась, задыхаясь. И сразу же завибрировал в кармане телефон, как я его только не потеряла во всей этой истории… Лучше бы потеряла! Дисплей отобразил фото, хотя и так знала, кто это. Ян тоже догадался, видимо, у меня действительно выразительное лицо.

— Я поговорю с ним, дай мне телефон.

Хотела возразить, но Ян молча забрал у меня сотовый и отошел.

— …Нет, это ты меня послушай, — донес ветер его резкие слова. — Она осталась жива, но…

Дальше я не слышала, Ян скрылся в густой траве. Солнце уже заливало рассветом низину, и от камней поползли длинные пальцы-тени. Ян вернулся через пять минут, лицо застыло, в глазах билась ненависть.

— Что он сказал тебе? — вскинулась я.

Не отвечая, Ян приблизился, резко оттянул ворот моего свитера. Осмотрел змею, свернувшуюся на шее. Сжал кулаки. В его лице появилась такая убийственная, смертельная ярость, что мне стало страшно. Я отшатнулась. Что сказал Ландар, я больше не спрашивала, сама догадалась. Наверняка, что-то вроде: еще раз прикоснешься к моей собственности и увидишь, как она катается по земле, пытаясь сделать хоть один вдох и пуская кровавую пену.

Вполне в духе князя. И, кстати, правда. Он сделает это — Кхана сдавит мне шею. Возможно, не убьет, но Яну впечатлений хватит, чтобы отбить малейшее желание притрагиваться ко мне.

Он снова ушел — высматривал что-то в траве или просто не хотел находиться рядом со мной. Не знаю. Я осталась в дольмене, бездумно стоя у камня и рассматривая наши отпечатки на темной поверхности. Может, нацарапать для потомков с вживленными антеннами: это следы самой несчастной девушки на земле? Пусть гадают… Возможно, обо мне даже напишут трактат и найдут сто одну причину моей несчастности. И там не будет ни одной настоящей.

Глава 17

Стражи из Башни пришли через несколько минут, пятеро окружили меня, остальные подошли к Яну. Тот стал что-то говорить, показывая следы на земле. Повернул голову, когда я прошла мимо, некоторое время я еще чувствовала на себе его взгляд. Но не обернулась.