Тринадцатый Койот (ЛП)

Он стоял, прислонившись к стене, и сворачивал сигарету. Его маленькая жена была рядом с ним, молчаливая, как всегда. Напротив них сестра Мэйбл вела других сестер в тихой молитве, благословляя всех, кто пришел на собрание. Ратуша была переполнена, жители собрались, чтобы обсудить странные события, происходящие в Хоупс-Хилл. Некоторые хотели услышать о доме О'Коннер из первых уст. Некоторым нужно было распространять сплетни. У других были свои собственные странные истории.

“Ты хочешь разрушить весь дом?” — спросил кто-то.

Рейнхольд покачал головой. “ Не только дом, но и всю ферма. Очисти огнем”.

Среди собравшихся пронесся сердитый ропот.

“Земля отправилась к дьяволу”, - сказал он. “Это проклято!”

Мужчина на заднем сиденье сказал: “Чушь собачья. Выпей еще, Рейнхольд.

“Я видел это, ты, дурак! Сестра Мэйбл и отец Блэквелл тоже это видели. Как и Грейс Коулин и все те бедные дети, которые теперь остались сиротами. Ты думаешь, мы все лжецы? Некоторые из вас видели зерно с дороги, не так ли? Видели ряды кукурузы? Все это так же черно, как туз пик.”

Мужчина, в котором Грейс узнала владельца магазина, выступил вперед. “Мы не знаем, мертвы ли О'Коннеры. Они могут отсутствовать, но это не значит, что они сдали свои фишки”.

“А что с их прыгающей малышкой? Что с ней, Кассий?

Лавочник отвел взгляд.

После странной встречи на ферме О'Коннер глава города Мерфи Хайерс, два городских депутата и несколько горожан отважились отправиться туда, чтобы провести расследование. Барли Рейнхолд был среди них. Болезнь констебля Кирби прогрессировала, и он не мог посещать занятия или даже покидать свою спальню. Когда они прибыли, внутри фермы не было никакой сверхъестественной тьмы, но поля лежали в руинах, а весь домашний скот пал замертво. У них не было никаких признаков травм, и все их глаза были широко открыты, как будто они все еще боялись того, что их забрало. Хотя холмы были известны беспокойными волками, никто не приходил полакомиться домашним скотом, и ни канюки, ни насекомые их тоже не трогали. Дом был пустой оболочкой самого себя. Доски расшатались, все окна были выбиты, и поисковики сообщили о неприятном запахе, который они не смогли идентифицировать.

Шейна и Бриджит О'Коннер нигде не было видно. Как и ребенка.

Поскольку четыре уважаемых члена сообщества и все дети О'Коннер рассказали одну и ту же историю, никаких подозрений в нечестной игре с их стороны не было. Проповедник и монахиня рассказали о злом присутствии в этом доме, о чем-то из другого мира, что поглотило О'Конноров, а затем закрылось, как крышка глубокого колодца. Грейс поверила ему. Она видела эту ползущую черноту своими собственными глазами, чувствовала ее ужас, когда она скользила по самой ее плоти. Их история была настолько фантастической, что Грейс удивилась, что кто-то в нее поверил, но когда начали поступать подобные сообщения о заболевшем домашнем скоте и испорченной растительности, даже те неверующие горожане начали верить в невозможное.

“Нас заколдовали”, - сказал Рейнхольд.

Мерфи Хайерс прочистил горло. “Такие разговоры делу не помогут”.

Грейс посмотрела на их дородное городское начальство. Под его глазами были мешки, которые говорили о его ноше. Он выглядел бледным, измученным — слишком слабым, чтобы руководить.

Сзади заговорила женщина. “Он прав, мистер Хайерс. Мои цыплята откладывают только скорлупки, наполненные кровью. Когда я разрезаю тыкву, внутри только гравий и черви.”

"У меня на ранчо тоже были проблемы", — сказал коровник. "Мои лучшие босихи родили только желудевых телят. Они настолько слабы, что даже не могут сосать. А лошади не хотят ни успокоиться, ни обсохнуть. Их пугает даже жужжание мухи".

Хайерс вздохнул. “Это не значит, что мы должны делать поспешные выводы и называть это проклятием”.

Кассий, лавочник, согласился. “Нам не нужны люди, чтобы—”

“Я не теолог, — сказал Рейнхольд, — но я знаю признаки проклятия. Наш скот, наша земля — все пропало!” Его взгляд стал жестким, когда он осмотрел комнату. “Среди нас есть ведьма”.

Грейс хотела встать и возразить, ради коллективного здравомыслия города, но что-то подсказало ей промолчать. В конце концов, она тоже видела вещи, которые не могла объяснить.

Мерфи Хайерс возражал за нее. “Мистер Рейнхольд, я буду благодарен тебе за то, что ты не будоражишь этот город своими глупыми суевериями. У нас есть серьезные проблемы, требующие решения — больной скот, плохая растительность, пропавшие без вести люди. Эти вещи могут нанести ущерб нашему славному городу, если мы не примем надлежащих мер. Мы не можем отвлекаться на глупости.”

“Не смей называть меня дураком, Мерфи!”

— Тогда, клянусь Богом, сэр, не ведите себя так. Мы бы отбросили себя на двести лет назад, если бы поддались такой истерии. Последнее, что нам нужно, — это охота на ведьм!”