Тринадцатый город

«Нет никакой диктатуры. Нет. Конечно, для нас было бы привычнее поселить в тринадцатом детей, сделать из него санаторий, где каждый провел бы несколько дней за всю жизнь, а не устраивать идеальных условий для интеллектуальной элиты… Привычнее? Давно ли мы поняли, что справедливость нельзя отложить на „потом“, что дорога, вымощенная благими намерениями, ведет все-таки не в рай, что даже во имя самого прекрасного „завтра“ нельзя быть жестоким сегодня… И кто сможет упрекнуть их за ошибки, которые мы сделали давным-давно… Нет диктатуры. Сюда еще спустятся невидимые и неслышимые наблюдательные зонды, целые комиссии будут рыться в архивах. Но я уже сделал свой вывод. Нет диктатуры. Нет. Есть зажатая в тисках нищеты планета, есть Равные, которые оказались умнее других, были выявлены сложной системой тестов и попали в тринадцатый – в научный, да, действительно научный, Город… Есть те, кого вернули в Города, кто, осознанно или нет, вымещает обиду на своих же ничего не подозревающих братьях и сестрах… Смогу ли теперь я их ненавидеть? Я, свалившийся им на головы и гордо творящий добро, которого они не могут себе позволить… Что у тебя осталось, кроме жалости, беспомощности и глупой улыбки боксера, пославшего в нокаут свою тень?.. Господи, они же считают меня завоевателем, вражеским лазутчиком…»

Он словно раздвоился. Один Димка замер в бездонной, черной пустоте, в повисшем вокруг ледяном молчании. А другой говорил:

– Нам очень жалко, что вначале между нами легло непонимание…

…Сбитый им робот падает на песок – тяжелый, дергающийся огненный ком…

– Пути к пониманию сложны. Но отныне…

…Подрубленные парализующим зарядом осели в креслах Дежурные…

– Через самое короткое время мы сможем оказать вам конкретную помощь…

…Арчи стреляет. И тот, кто убил Гарта, лежит на полу, а из-под разорванной пулями куртки струится кровь…

– Мы считаем своим долгом…

«…Заученные фразы. Для меня они привычны, бесцветны и безвкусны… Как вода. А Дежурные слушают, затаив дыхание. Они ожидали другого… Странно, я не ощущаю вины…»

Он замолчал. И тут его словно обожгло:

– Что с моими спутниками?

Он встретил непонимающий взгляд.

– Наружник, бывший в магнитоплане, захвачен.

– А… дальше?..

Они молчали.

– Что с ним будет?

– Он убийца. Он признал это сам. Мы не сторонники жестокости, но те, кто приходят с оружием, встречают отпор.

– Вы должны его отпустить.

Тишина. «Не давай Арчи в обиду, Дима. Припугни…»

– Можете считать это нашим условием.

«Что я делаю? И кто дал мне право говорить от имени Земли?»

– Хорошо.

– Это касается всех наружников. Они прекратят набеги, я добьюсь этого.

– Хорошо.

Дима перевел дыхание. И спросил:

– А Тири?

– Вас было трое?

Похоже, они растерялись. Впрочем, Дима тоже. Он взглянул на часы – прошло не больше пятнадцати минут с тех пор, как их сбили.

– Тири был похищен полтора месяца назад из второго Города.

Молчавший до сих пор Дежурный, самый старший из всех, вдруг заговорил:

– Да, я помню этот случай. Тири, из контрольной пары. Там была еще девочка, Гэл…

– Из контрольной пары?

– Да… Это постоянно проводящийся эксперимент, позволяющий не допускать полного уничтожения эмоций. В норме постоянные перемещения населения Городов, мы называем это тасовкой, не позволяют Равным выделить кого-либо из общей массы, и дают необходимые нам ровные, дружеские отношения. Но и пережимать с этим опасно, может возникнуть полная апатия… Контрольные пары служат для проверки того, за какой срок, проведенный вместе, у людей возникают полноценные отношения.

– И вы проводите коррекцию? – очень спокойно сказал Дима.

– Да, мы регулируем время существования коллективов, не допуская зарождения дружбы или любви. В наших условиях любовь приведет к преступлениям, к смерти…

Дима вздрогнул. Спросил то, что уже давно вертелось на языке:

– Вы регулируете и время существования отдельных людей? Или… они здесь?

Он смутно надеялся на это. Пусть этот старик кивнет и поддакнет…

– Мы не можем разрешить старость. Это касается всех.

Дима взглянул в его глаза и не решился спросить, сколько же ему лет. Сколько ему еще осталось… А тот продолжил как ни в чем не бывало.

– Контрольные пары подбирают из подростков с высоким уровнем интеллекта, которые непременно будут переведены в тринадцатый. Разумеется, их не разлучают…

– Обычно они расстаются сами, – тихо сказал Принимающий Решения. – Я сам был в такой паре.

Жгучее, нестерпимое предчувствие беды обожгло Диму. Он сказал:

– Гэл из этой пары сейчас в тринадцатом…

– Вероятно… Проверить?

– Я знаю и так. Дом триста семьдесят пять-двенадцать.

– Ну, и что?

– Ее надо найти… Нет, лучше по-другому… Я сам должен быть там. И быстрее! Это может плохо кончиться!

Кажется, они поняли… Тот, самый пожилой, зашептал что-то в маленький передатчик. Сразу же в зал вбежали несколько совсем еще молодых ребят в форме. Теперь Дима смотрел на них другими глазами… Выслушали непонятные слова приказа и исчезли, вскинув в знак согласия кисти рук, ответив что-то неразборчивое…

Дима шел за Принимающим Решения, пытаясь разобраться в его жестах, во взволнованной интонации. Он опять потерял знание языка.