Тринадцатый череп

Строительство дамбы закончилось как нельзя более своевременно. Уже в следующем году над Эфиопией в тысяче трехстах километрах к югу от Египта разразились страшные ливни. Ручьи и небольшие реки превратились в бушующие потоки воды кроваво-красного цвета от почвы Восточной Африки. Они хлынули в Голубой Нил, по которому беспрепятственно дошли до самого Нила. Поэтому Нил в этом году разлился катастрофически и полностью затопил долину, сметая все на своем пути, уничтожая посевы и окрестные деревни от южных границ Египта до самого Средиземного моря. Это было колоссальное стихийное бедствие, из-за которого тысячи египтян остались без крова. Посевы на полях сгнили, от голода гибло множество детей. Крокодилы, нахлынувшие вместе с водами Нила в места поселений людей, беспрепятственно охотились на тех, кто успел укрыться от стихии. И уж тем более они не гнушались телами утопленников, которые находили в воде в изобилии. Поэтому к новым берегам разлившейся реки прибивало много окровавленных разорванных человеческих останков, – последствий крокодильего банкета. Это была ужасная катастрофа.

Наводнение нанесло огромный ущерб всему Египту. Однако его новая столица Мемфис не пострадала благодаря трудам Шизла, Менеса и Тота. Высокая пятнадцатиметровая дамба спасла город и его жителей. Поскольку это чудесное спасение произошло сразу же после постройки дамбы, население окончательно возвело Менеса в ранг бога. Подобный нечеловеческий дар предвидения нового царя, который жители углядели в произошедшем, окончательно укрепил в сознании людей уверенность, что этот фараон был послан на землю богами для поддержания порядка египетской цивилизации. Поэтому Менес обрел небывалую славу и популярность среди подданных еще в самом начале своего царствования. А то, что он ходил в любимчиках у Тота и даже у самого Хиза, помогло ему сохранить и в разы преумножить свое величие к окончанию его долгого правления. Для человечества Менес был редчайшим гением современности. Для Хиза же он был всего лишь исполнительным прилежным учеником, но Хиз таких безумно любил и временами даже баловал недостижимыми для других благами за беспрекословное выполнение поставленных им задач.

Наблюдая за тем, как Менес нежится в лучах славы, Тот в очередной раз убедился, какими всех хотел бы видеть Хиз. От внимания Шизла также не укрылось, насколько выгодно ходить в любимчиках у главного. Как-то раз, беседуя с братом, он не смог не удержаться от того, чтобы позлословить на эту тему:

– Вот смотри, Тот. Я что-то в толк не возьму, – заговорил Шизл по поводу Менеса, – дамбу без меня не построили бы так быстро и качественно. Направлял нашего чудо-фараона во всем ты, а сделал этого привилегированного царька вообще Энки… А почему именно Менесу столько славы, почета, поклонения и всевозможных благ? Ты – понятно, по жизни у нас у Хиза в чести ходишь. Я даже готов принять, что Менесу такая пруха и восхищение всех вокруг упало. Но вот меня Хиз как не любил и не уважал, так и не любит и не уважает. Как доставал меня своими приколами, так и достает. И даже если я построю еще тысячу дамб, пирамид и каких-нибудь других гигантских строений, ничего ведь не изменится в его отношении ко мне и в положительную сторону на моей жизни не скажется. Вот эту вот несправедливость я никак не могу понять и принять. Никакой мотивации к достижениям вообще.

– Ну, не знаю, Шизл, – рассуждал Тот с улыбкой, – может, ты преувеличиваешь проблему? Если тебе непременно нужна мотивация, то могу тебе помочь, пожалуй. Допустим, ты считаешь, сколько бы ты ни построил из того, что от тебя требуют, это никак не повлияет позитивно на твою жизнь. Просто начни думать, что, если ты не построишь того, что велят, это начнет влиять на твою жизнь негативно. По-моему, хорошая мотивация.

– Прекрасная шутка, Тот! Как же еще более негативно может пойти моя жизнь? – не унимался Шизл. – И так хожу в вечных нелюбимчиках, кроме придирок и подколов Хиза, ничего хорошего от него не вижу. Тебе меня не понять, братец. Ты у нас на привилегированном положении. Хиз тебя ценит не меньше, чем этого тварину Менеса. А после того как он Атлантиду угрохал, я заметил, что он к тебе как-то даже еще лучше стал относиться.