Тринадцатый череп

С этими словами фюрер компактно свернулся калачиком, приставил к двери машины декоративную подушку, положил на нее голову, закрыл глаза и затих. Тот спать не очень-то хотел, и ему было даже немного досадно, что столь энергичный в замке фюрер так быстро отрубился, лишив его тем самым возможности проводить с ним душеспасительные беседы и оказывать влияние на его принятие кровавых решений. Но Хранитель Кристаллов сразу же утешил себя мыслью, что у него будет побольше времени подумать обо всем в тишине. А размышлял он исключительно над тем, как сделать так, чтобы Гитлер отказался от идеи развязать Вторую мировую войну с целью завоевания и переустройства всего мира. Было абсолютно понятно, что взывать к логике и разуму фюрера бессмысленно. Он был одержим своей идеей и не слышал рациональных аргументов, потому что попросту не хотел их слышать. Исходя из целого дня, проведенного вместе с Гитлером, Тот сделал для себя очевидный вывод, что фюрер упрямо рисовал будущее, основываясь исключительно на собственном видении прошлого и своей избранности. И рисовал он это самое будущее, к сожалению, не только своим приближенным и своему народу, но и самому себе. Это существенно усложняло ситуацию, поскольку фюрер сам истово верил в оправданность своих фантазий и катастрофическую необходимость их воплощения в жизнь.

Поразмыслив таким образом, Тот сразу же отмел идею делать ставку на разум и логику Гитлера. Стало очевидно, что надо как-то по-другому менять видение фюрера относительно прошлого и будущего, за которое он крепко держался с упрямством дегенерата. И именно его видение будущего волновало сейчас Тота больше всего. А вернее, причины несокрушимой уверенности фюрера, что он достигнет этого выдуманного им будущего. Поэтому Хранитель Кристаллов сидел и тщательно анализировал, а что же является основным столпом, держащим Гитлера в абсолютной уверенности, что ему под силу завоевать весь мир и изменить его в соответствии со своим видением. И очень быстро Тот пришел к выводу, что именно владение Копьем Судьбы вселяет такую уверенность в Гитлера и как-то особенно будоражит его мозг и воображение, сподвигая его на нереально активную деятельность. «Буду пытаться всеми правдами и неправдами развернуть его активность в другом направлении, – думал Хранитель Кристаллов. – Надо как-то заставить его усомниться в помощи и действенности Святого Копья. Осталось только решить, как это лучше сделать. Как некстати он заснул! Сейчас бы побеседовал с ним в отсутствие Гиммлера, попробовал бы оказать давление. Обидно, честное слово. Имею все возможности, чтобы разом нейтрализовать эту кучку сбесившихся маньяков, но не имею права этого сделать. Это надо к Хизу возвращаться и запрашивать его одобрение. А он меня назад потом наверняка не отпустит. Ясное дело, восторгаться он не будет, что я забил на все его запреты и попал сюда сквозь пять тысяч лет. И вообще непонятно, что он со мной сделает за этот акт самоуправства, когда я вернусь. Возможно, и некому уже будет обратно метнуться в это дикое и непонятное мне будущее. Зная Хиза, ничему не удивлюсь… Вот и приходится сидеть сейчас, как дураку, в этой долбаной машине и думку думать, как до сумасшедших лучше достучаться. Вместо того, чтобы за три секунды взять и укокошить разом и милаху Адольфа, и всю его шайку чудесных парней…»

Но удача все же улыбнулась Тоту. Где-то за час до прибытия на место фюрер подал признаки жизни и проснулся. Он увидел Тота и улыбнулся такой добрейшей, милейшей, спокойной улыбкой, что Хранитель Кристаллов еле справился с собой, чтобы не рассмеяться на весь салон от несоответствия улыбки тем замыслам, которые роились и маршировали в голове пробудившегося ото сна. «Ну, прям ангел во плоти! Ни больше ни меньше, – размышлял Тот, лицезрея этот лучезарный лик. – Я последний раз такую миролюбивую улыбку видел… последний раз – вообще никогда! Если б я его сейчас увидел впервые, я бы точно был уверен, что это самый добрый и миротворческий дядька, который когда-либо являлся этому миру».

– Ой, а я так хорошо поспал, Тот, – дружелюбно отозвался фюрер. – А ты хоть подремал?

– Да нет, Адольф, что-то не сложилось у меня заснуть! Дум слишком много в голове было. Какой уж тут сон! – ответил Тот в надежде, что фюрер сейчас спросит, о чем же он думал, и тем самым даст ему возможность перевести разговор в нужное ему русло.

– А о чем ты так напряженно думал, что сон к тебе не шел? – спросил Гитлер, оправдав тем самым надежды Тота и несказанно порадовав его.