«Да какие они на фиг буддисты? – подумал Тот, который уже ознакомился с изменениями, которые произошли в мире за пять тысяч лет, в том числе и в религиозном плане. – Чтобы буддизм поддерживал насилие? Это не буддизм, а псевдобуддистская ересь. Точно такая же ересь, как и твоя новая религия, которую ты создал. Это – не религия, это – секта. Поэтому ты и считаешься тут мессией. Секты тем и отличаются, что ее лидеры провозглашают себя божеством».
– Все кресты на церквях скоро поменяются на нашу свастику. В сущности, не так уж и значительно различие между ними. Вот и пытаемся добиться, чтобы с амвона вещали только одни дураки, а слушали их одни старухи. Здоровая крепкая молодежь уже пошла за нами, поскольку она как никто нуждается в сильном лидере… Во мне… Потому что именно я – новый мессия, посланный на Землю, чтобы спасти мир, – будто бы развивая мысли Тота, продолжал свою речь фюрер.
– А вот скажи-ка мне, Адольф. А когда ты впервые почувствовал себя мессией? И как это произошло? – спросил Тот, пытаясь сделать свой голос как можно более непринужденным, поскольку вся душа его бунтовала против того, что он сейчас услышал от фюрера.
– Ой, да давно. Еще до войны первые видения и голоса начались. А потом уже ты мне начал являться и подтвердил мою уверенность в своем особом предназначении. Я еще в детстве о чем-то подобном догадывался, когда мечтал стать священником и меня отдали в школу при Бенедиктинском монастыре. Мне повезло. Настоятелем монастыря, как ты помнишь, был почитатель древних языческих культов. Так что библейские сюжеты сменились магическими символами, вместо распятия – кельтский крест и восточная свастика. И слава богу! Я часами изучал все эти магические символы и знаки. Именно тогда у меня впервые возникли мысли об обретении магической власти над миром, и я начал догадываться о своем особом предназначении. И, как ты видишь, не ошибся. Я развивал все свои способности, как мог, и стал тем, кем стал. Для меня нет ничего невозможного. Не это ли главное доказательство того, что мои предчувствия и видения о своей особой миссии – чистая правда?
Тот промолчал и ничего не ответил на эти рассуждения фюрера о своем великом предназначении изменить мир. Он хотел перевести разговор в другое русло. Во-первых, Хранитель Кристаллов понимал, что переубедить Адольфа в этой его уверенности он не сможет как минимум до тех пор, пока удача улыбается фюреру и пока массы в большинстве своем разделяют его точку зрения о том, что именно он – новый мессия. Во-вторых, от этой темы Тота уже подташнивало. Поэтому, воспользовавшись тем, что и фюрер замолчал вслед за ним самим, Хранитель Кристаллов решил переключиться на Гиммлера, поскольку по данной персоне у него тоже было много уточняющих вопросов.
– А я вот сижу и думаю, Адольф, – нарушил молчание Тот и увидел, как фюрер неожиданно вздрогнул от звука его голоса, поскольку уже успел погрузиться сознанием в мир своих мечтаний и фантазий. – А вот что за человек твой Гиммлер? Раз уж мне сегодня светит с ним познакомиться, хотелось бы услышать твое видение его отличительных черт. Как бы ты охарактеризовал Гиммлера?
– Генриха охарактеризовать??? Ха-ха! Это невозможно, Тот, – задорно ответил фюрер и так заливисто рассмеялся, что пару раз даже подвизгивал. – Гиммлер – крайне загадочный персонаж, и у него слишком много характеристик, чтобы я так вот разом взял и охарактеризовал тебе нашего Генриха. Кто про него что только не говорит! Кто-то из моих приближенных называет его злым духом фюрера. Кто-то считает Генриха абсолютно потусторонним явлением. А кто-то искренне верит в то, что Гиммлер – вообще не человек! Так что, Тот, выбирай любую характеристику, которая нравится.
– Да уж, действительно загадочный персонаж, судя по оценкам, которые ты мне привел, Адольф, – ответил Тот, поражаясь, что, несмотря на озвученные опасные качества Гиммлера и патологическую подозрительность фюрера, Гитлер все равно так положительно относится к нему и фактически восхищается им. – Но вот все же почему ты его так ценишь и так доверяешь ему? Почему не боишься наделять его такой большой властью? Раз он такой неоднозначный и непростой, не стоит ли быть поосторожнее тебе с ним, Адольф?
– Понимаю, к чему ты клонишь, Тот, – ответил фюрер и замолчал на какое-то мгновение. – Тем не менее Гиммлера я не опасаюсь. Вот кого угодно готов подозревать, но только не Генриха.
– Ну, позицию твою я вижу, Адольф. Но для меня она выглядит не более чем самоуверенностью и легкомысленной доверчивостью. И выглядеть она так будет в моих глазах до тех пор, пока я не услышу от тебя сколь-либо логичных аргументов, – не унимался Тот, поскольку, зная, кто и что натворит в ближайшем будущем, он вполне рассматривал вариант поссорить Гитлера с Гиммлером, как один из способов хотя бы частичного предотвращения трагических последствий для всего мира.