Тринадцатый

– Ничего страшного, ты сделал плохо, хотя и не специально, но осознал свой поступок и раскаялся в нем. Я вижу, ты искренне сожалеешь о случившемся, поэтому не вини себя. У тебя доброе сердце, в отличие от твоего отца. Не старайся походить на него, ибо снежок, попавший в кого-то, может обернуться лавиной.

Анатас поднял горсть снега и, скатав ком, протянул мальчишке. Тот радостно схватил его и побежал прочь от странного человека.

– Милорд, мы сделали то, о чем вы просили, – поклонившись, проговорил Ворон и присел рядом.

– Дети. Посмотри на них: они совсем юные, но пройдет пять-семь лет, и желчь начнет сочиться по их венам. Взрослые отравят их мир своими мнимыми проблемами и никому ненужными законами.

– Так было всегда, мой Господин.

– Так будет всегда, Посланник. Сдерживать их грехи можно, только отвечая злом на зло. Ты знаешь, Ворон, что одной из главных составляющих коррупционной системы в любой стране является продажное судейство? С его помощью осуществляются самые темные делишки. Судьи стараются поставить себя выше закона, хотя сами должны быть его воплощением. За взятки и по заказу таких же коррумпированных служителей порядка они без зазрения совести упакуют невиновных за решетку по заведомо ложному, маразматически-абсурдному обвинению. Без всяких поводов, оснований и доказательств отнимут или разорят любого тщательно соблюдающего законы и правила бизнесмена, расправятся с политическими противниками и неугодными, «отмажут» и оправдают отпетых уголовников. Они возомнили себя вершителями судеб и забыли, что над ними есть власть, гораздо более страшная, чем вышестоящее начальство. Совместно с продажной милицией и прокуратурой они стряпают грязные дела. Все они замешаны в одну «кашу» и безнаказанно ведут свой преступный бизнес по фабрикации коммерческих уголовных дел, по торговле свободой и правосудием. Эта преступная мразь покрывает друг друга, потому что у всех у них рыльце в пушку. И действуют они по простой схеме: милиция загоняет жертву в стойло, прокурор берет ее за рога, судья – за хвост, а адвокат ее доит. И шансов вырваться у жертвы практически нет. Человек абсолютно беззащитен перед корыстной российской Фемидой. Судейский беспредел цветет пышным цветом. От российского суда не зарекайся, а уж если попал в его нечистые лапы, знай: спасения не будет. Лучше сразу откупайся, неси «зеленые». Впрочем, они наказывают себя лучше, чем самый искусный палач. Нет, они не перестанут меня поражать. Я буду восхищаться их изобретательностью еще долго, очень долго.

– Так что вы хотите с ним сделать, господин? – сухо спросил Ворон.

– А ты помнишь царя Камбиса?^[13]

– Конечно, мой сир.

– Пусть Грешник доделает начатое.

– Я все понял, – склонив голову, произнес Ворон.

Кто-то из толпы первым оценил случившееся.

– Да, хороший человек был, честный, и вот на тебе – такой срыв.

– Это точно!

– Да, нет справедливости! Бог всегда забирает к себе хороших людей! А все гады живут и здравствуют.

– Вот и верь в него после этого, раз он таких хороших людей не оберегает.

В закрывающейся карете скорой помощи блеснула улыбка Грешника, который в халате медбрата резким движением схватил скальпель.

На следующей день в кабинете Петросянова восседал на новеньком стуле из белоснежной кожи новый судья.

Глава XIII

РАЗГОВОР

Войдя в прихожую деревенского дома, Зверев почувствовал тепло и уют. Он быстро снял куртку, разулся и посмотрел на девушку, которая с недовольным видом стояла перед ним.

– А где Виктор?

– На кухне, – буркнула она и показала рукой, давая понять Алексею, чтобы тот проходил.

Виктор сидел за столом перед бутылкой. На столе стояла скудная закуска в виде сковородки жареной картошки и банки соленых огурцов, в углу виднелись две уже опустошенные емкости из-под горячительного.

– Хорошо сидим.

От неожиданности Четырин вздрогнул.

– Что, опять из меня дурака делать приехали? Или все – с вещами на выход?

– Я присяду?

– Конечно, садитесь. Мне как, уже сухари сушить, или вы ко мне выпить приехали?

– Поговорить.

– Ну, давай поговорим, – Виктор взял бутылку, налил добрую порцию водки в стакан и подвинул его Звереву.

– Вы что, пить собираетесь?! Ты и так вторые сутки не просыхаешь! Ты обо мне подумал?! – заорала жена и, выхватив у мужа драгоценный напиток, попыталась вылить его в раковину.

Виктор быстро вскочил и отобрал бутылку.

– Пошла вон, дура!

Из соседней комнаты раздался детский плач, и хозяйка, зарыдав, удалилась из кухни.

– Давай пей, капитан, пей. Это наши проблемы, не твои. Поорет и перестанет, – пробормотал Виктор, садясь за стол.

– Да уж, – Зверев махом опрокинул стакан.

– Ну, о чем ты приехал со мной говорить?

– Все о том же.

– Ха! По-моему, я уже все тебе рассказал.

– Давай еще раз сначала.

– Как скажешь. Наше дело маленькое. Это вы у нас власть.

Закончив рассказ, Четырин налил стакан себе и капитану.

– Это все?

– А что ты хотел услышать? Ничего нового я тебе сказать не могу. Да и не сказочник я, чтобы байки травить.