Тринадцатый

Через полчаса дверь открылась, из нее вышли охранники и растворились в темноте. Виктор и Зверев поспешили к цели. В камере их взору предстал до полусмерти измученный человек, прикованный к деревянному щиту. В его запястья были вбиты серебряные гвозди, из ран медленно капала кровь. На ногах висели железные колодки, а тело было пристегнуто цепями к стене. Голова мужчины была опущена, длинные седые волосы скрывали его лицо. В комнате царил полумрак: ее освещали лишь два факела, коптя потолок гарью. Посередине находился стол, на котором лежали всевозможные орудия пыток, достойные подвала инквизиции. Со стен сочились грунтовые воды, пол был покрыт влажным мхом.

– Может, он сдох уже?

– Не думаю, – капитан медленно поднял голову измученного и тут же в ужасе отскочил назад. – Мать твою!

На дыбе висел Лекант. В его волчьих глазах по-прежнему кипела сила и ярость. Даже муки ада не смогли бы его сломить.

– Надо было все-таки убить тебя, неприкасаемый, – внезапно прохрипел он, обнажая белые клыки в ужасающей улыбке.

– Может, прибьем эту псину? Сделаем ему одолжение? – предложил Четырин.

– Может быть. Только он сначала нам кое-что расскажет.

– И что ты хочешь от меня услышать, тринадцатый?

– Многое.

– Я бы рад, да только времени у вас гораздо меньше, чем у меня.

– И все же мы не спешим.

– Хорошо, спрашивай. Но только дай мне слово, что не убьешь меня. По крайней мере, сейчас, когда я беспомощен.

– Я обещаю.

– Ты обещаешь?

– Я же сказал, что да.

– Ты пообещал мне дважды, неприкасаемый. Можешь спрашивать.

– Что ты такое?

– Разве ты не знаешь?

– Я хочу понять суть.

– Я появился давно, очень давно. Я существовал, когда ваш вид еще охотился на животных и жил племенами. Откуда я взялся, можешь не спрашивать – я и сам этого не знаю. Я просто очнулся в пещере. Но я сразу понял, кто я и что я, а спустя столетия осознал, что я не один. Подобных мне были сотни. Мы никогда не жили вместе: каждый имел свою территорию и кормился на ней. Позже стали появляться другие, не такие, как мы. Это случалось после того, как человек выживал после нашего нападения. Через какое-то время мы разделились на два вида – чистокровных и заразившихся. То есть тех, которые превращаются в зверей по своему желанию в любое время дня и ночи, не лишаясь при этом способности мыслить разумно, и тех, кто болеет лекантропией и становится волком по большей части в полнолуние, полностью теряя человеческую сущность и освобождая звериное начало. Впоследствии такой человек не помнит, что он делал, когда был в зверином облике.

– Так ты из чистокровных?

– Да, я из первых.

– Значит, другие превращались каждую ночь и, не помня себя, истребляли людей?

– Не совсем так. Некоторые из них могли удерживать в себе зверя в течение всей лунной фазы для того, чтобы в момент ее наибольшей активности, в полнолуние, обрести максимум силы. Этим они походили на нас, но таких были единицы. Остальной сброд представлял собой машину для убийства, лишенную разума и движимую самым примитивным инстинктом: они всегда хотели жрать. Некоторые даже убивали собственные семьи, конечно, если те у них были. Кто-то пытался привязывать себя в период превращений. Ха! Самонадеянные психи! Нельзя приручить того, кто не хочет приручаться. Большинство кончало жизнь самоубийством, и это было разумным решением. Но многие, обретя такую силу, уже не могли с ней расстаться. Превосходство над другими – злая шутка Бога! – усмехнулся Лекант.

– Ты ни чем не лучше их.

– А чем я хуже? Вы же не обвиняете льва в том, что он убивает антилопу. И не проклинаете коршуна, который охотится на зайцев. Кошка, поймавшая мышь, и та не вызывает у вас вопросов. А чем вы лучше животных? Вы не извиняетесь перед коровой, которую режете, а затем едите. Мы оказались в пищевой цепочке на ступень выше, и я никогда не буду считать вас ровней себе. Вы еда для нас и ничего больше. И не будь я скован, я бы без малейшего сочувствия разорвал вас на куски и безразлично смотрел на то, как вы в судорогах расстаетесь с жизнью. Вы даже хуже тех животных, которых употребляете в пищу. Они хотя бы на смерть идут молча, вы же скулите, как щенки, которых бросила волчица. Убивая сами, вы не испытываете жалости, но как только дело доходит до вас, сразу начинаются паника и причитания. Раньше ваш вид был куда более отважен, и сразиться со мной было честью для многих благородных мужей. А теперь ваши мужчины больше походят на женщин. Я бы с радостью подчистил и ваш город, но мне не дали на это разрешения. К тому же Александр наградил меня этим, – кивнул на вбитые в запястья гвозди Лекант.

– А что было дальше?

– Дальше заразившихся развелось слишком много, и они стали угрожать всему человеческому роду. В каждом поселке, в каждом городе оборотни держали народ в страхе. Именно тогда меня и нашел Александр. Почему он выбрал меня, я тоже не знаю. В те времена на нас шла охота: люди нашли средство, перед которым мы были бессильны.

– Серебро?