Тринадцатая запись

Говорят, на то, как льется вода, можно смотреть бесконечно. Вот и она долго не могла отвести взгляд от окна, впав почти в медитативное состояние, из которого ее вырвал вспыхнувший вдалеке огонек. Один, второй, третий... Целая вереница протянулась вдоль далекого берега, медленно заплясав над землей.

- Что за черт? - пробормотала Диана, наклоняясь к окну и вглядываясь в пляшущие огоньки сквозь темноту и завесу дождя.

Вспышка молнии ненадолго осветила озеро и его берега, но понятнее не стало. Огни словно... висели в воздухе. И погасли прежде, чем удалось разглядеть подробности.

Гром грянул, казалось, над самой головой, и сердце непроизвольно забилось быстрее. Небо снова озарилось вспышкой, но уже не такой яркой, более далекой. Однако ее света хватило, чтобы заметить появившуюся за окном фигуру. Та стояла довольно далеко, ближе к воде, игнорируя струи дождя, и рассмотреть, кто это, Диане не удалось.

Одно было понятно: это вряд ли Карпатский. Нормальный человек не стал бы стоять столбом в такой ситуации, а поторопился бы укрыться в доме.

Оставалась вероятность, что ей показалось. Может, это и не человек вовсе, а... пугало или еще что-то неживое? Вот только откуда оно взялось, ведь прежде Диана ничего такого не замечала? Или это те самые игры разума, о которых говорила Катя: страх заставляет ее видеть то, чего нет?

Диана продолжала вглядываться в темноту за окном, дожидаясь новой молнии, когда за спиной что-то щелкнуло. К шуму дождя добавилось глухое шуршание, от которого в животе стало холодно и мерзко, словно она проглотила улитку или целую жабу. Сердце почти замерло, когда Диана поняла, на что похож звук. Она слышала его только в кино, но узнала.

Шею сковало, поворачиваться пришлось всем корпусом, но еще до того, как Диана смогла это сделать, преодолевая сковывающий ужас, стало понятно, что она не ошиблась: к шуршанию добавились и другие звуки. На этот раз они звучали не из колонки, а из проигрывателя, в котором как ни в чем не бывало крутилась пластинка.

Скрипели половицы, слышался глухой топот. Словно кто-то расхаживал где-то за дверью, например, в соседней комнате или на крыльце.

Когда все стихло, на смену пришло тяжелое, неровное дыхание, к которому вскоре добавились едва слышные всхлипы.

Потом смолкли и они, а тишину заброшенного дома прорезал громкий звонок. Он ритмично повторялся, напоминая звонок телефона из старых фильмов.

Что-то клацнуло, и звонок сменился беззаботным женским смехом, с которым смешивался веселый мужской голос, напевающий что-то по- французски. Все это звучало словно через динамик, как спектакль по радио.

Веселье оборвалось, когда вместо песни и смеха раздался громкий стук в дверь, заставивший Диану вздрогнуть и отпрянуть. Три удара. Тишина. Снова три удара. Как той ночью, когда неизвестный ломился к ней в квартиру.

Стук повторился трижды и тоже смолк. На какое-то время показалось, что осталось только шипение пластинки, но потом Диана разобрала в нем шелест деревьев, скрип раскачивающихся на ветру стволов, хруст травы. Эти звуки она узнала сразу: именно их она слышала через колонку. А за ними будет...

Захлопали крылья и несколько раз гневно ухнула сова, а после вдалеке залаяли собаки.

Судорожно сжимая ладони в кулаки, Диана зачарованно смотрела на проигрыватель и мысленно считала: «Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь...»

На лае собак что-то случилось. Игла запнулась, подпрыгнула, и собаки залаяли заново. Так повторилось несколько раз, прежде чем пластинка перестала крутиться. Видимо, царапины действительно испортили часть записи.

Проигрыватель словно умер или вспомнил, что не может работать без электричества, но Диана все стояла на месте, парализованная ужасом, и смотрела на него, каждую секунду ожидая, что он оживет вновь.

Она стояла бы так и дальше, если бы не почувствовала, как что-то холодное коснулось затылка. Ощущение было настолько реальным, что Диана не просто обернулась, а шарахнулась в сторону, но рядом никого не оказалось: она все еще находилась в доме одна.

Новая вспышка молнии добавила света снаружи, и у Дианы вырвался вскрик: темная фигура, замеченная ею ранее, придвинулась ближе и теперь стояла прямо у окна, заглядывала внутрь, но, несмотря на это, ее по-прежнему не удавалось рассмотреть. Она была словно черное пятно, ожившая тень.

Диана попятилась, запнулась за что-то, валяющееся на полу, и рухнула навзничь, довольно больно ударившись локтем, но даже не заметила. Ноги вдруг показались слабыми и ненадежными, поэтому, перевернувшись, она встала на четвереньки и поползла, с трудом соображая, что делать. Сама не заметила, как забралась в притаившийся в углу шкаф.

Ее колотило мелкой дрожью, она прерывисто дышала, едва сдерживаясь, чтобы не заплакать, и прислушивалась к гнетущей тишине, нарушаемой лишь звуками разбушевавшейся стихии.

Когда тихо хлопнула дверь, Диана едва не пискнула, но тут же зажала себе рот рукой. Дышать стало труднее, но так было больше шансов не заскулить от страха.