Тринадцатая рота (Часть 3)

- Пошел ты к зайцу под хвост, - огрызнулся вислоухий с белой повязкой на рукаве пиджака. - Сам ты набитый тюфяк. Ишь, разъелся на чужих хлебах.

- А ты что - отощал? Глянь на пузо свое. Только вчера стащил у бабки Мотри поросенка, а ноне нет уже его. Сожрал!

- Хватит вам грызться, как кобелям, - выругался старший полицай, поросенка не поделили. Завтра залезете в любой хлев, и будет вам свинья.

- Это кто свинья? - с трудом приподняв голову, лежавшую в тарелке с остатками холодца, спросил четвертый игрок.

- Да не про тебя, дубина. Будет дремать. Сдавай карты.

Игра возобновилась с новой силой.

- Десятка!

- Валет!

- Козырь!

- Какой козырь? Протри бельмо. Это тебе не дарковских старух надувать. Крести! Крести клади!

- Какие крести? Бубни козыри.

- Я тебе дам бубни! - полицай схватил кувшин со сметаной и занес его над головой рябого.

Кувшин уцелел только потому, что полицай вовремя посмотрел на дверь. На пороге, держа девушку под руку, стоял молодой человек в белом полушубке и пышной барсучьей шапке. Мужчина не произвел на полицаев ни малейшего впечатления. Бросились в глаза разве только фюрерские усики да быстро бегающие по углам конторки глаза. Зато девушка привела полицаев в восторг. Они, забыв о картежной игре, все вдруг встали и, облокотясь на перила стойки, хором протянули:

- О-о! Какая!!!

- Какая цыпа!

- Господин жених, - еле держась на ногах, вылез из-за стойки рябой. Уступи нам свою кралю, чего тебе стоит?..

Гуляйбабка с маху ударил полицая в переносицу. Тот с грохотом повалился в угол. Полицаи схватились за оружие. Гуляйбабка опередил их. Шагнув вперед, он распахнул полушубок. На мундире у него блеснули два Железных креста.

- Вы что? На кого оружие? Распустились тут. Доблестный немецкий офицер приехал зарегистрировать брак, а они, свиньи... Где ваш начальник?

Полицаи опешили. Некоторое время стояли они, разинув рты, не зная, что им делать, пока один из них, самый прыткий и менее других хвативший самогонки, не бросился в соседнюю комнату:

- Сейчас, сейчас, господин офицер. Сию минуточку позовем.

Начальник полиции - тонкая жердина - появился тут же с двумя графинами самогонки в руках. Он сиял.

- Ваше благородие! Какая радость! Мне только что сообщили о вашем решении зарегистрировать у нас вступление в законный брак. Мы с радостью. Я уже готов. Вооружился, - и он потряс над головой графинами.

- Я польщен. Благодарю, - ответил Гуляйбабка. - А где ваш заместитель?

- Так что с вашего разрешения заместителя я за окороком услал. Сейчас явится.

И точно. Не успел начальник полиции расставить на столе стаканы, как явился, неся под мышкой огромную копченую булдыгу, заместитель интеллигентный мужчина лет тридцати пяти, одетый в черную шинель. На рукаве у него болталась плохо привязанная белая повязка.

- Честь имею! Закусочка первый сорт. Лично реквизировал.

Гуляйбабка, сосчитав всех толпившихся вокруг стола, спросил:

- Все в сборе?

- Так точно! За исключением уличного наряда, все в наличии.

- Отлично! Молодцы! В честь моего бракосочетания прошу всех построиться по чинам и рангам.

Толкая друг друга, полицаи начали занимать места в шеренге. На правом фланге стал начальник полиции, рядом с ним, все еще держа под мышкой окорок, пристроился заместитель.

- Ну что ж, - сказал Гуляйбабка. - Будем начинать. Он откинул овчинную полу, рывком выхватил автомат и, крикнув: "Смерть предателям!" - дал длинную очередь.

Ударом ноги Валя распахнула дверь, крикнула:

- Бежим!

Гуляйбабка еще раз прострочил из автомата корчившихся на полу полицаев, кинулся вслед за Валей. Они были уже шагах в десяти от саней, когда в доме полиции зазвенело выбитое ударом приклада окно и раздалась дробь пулемета. Гуляйбабка упал. Из двери выскочил полицай. Он вскинул автомат, но Валя удачным выстрелом из пистолета успела сразить предателя. Больше никто не показался. Гуляйбабка не вставал. Уткнувшись лицом в снег, выкинув вперед руки, он был недвижим. Валя испуганно подскочила к нему:

- Иван Алексеич! Скорей! Скорей в сани. Бежим! Она подхватила его и, стреляя одной рукой по окну, из которого все еще бил пулемет, поспешила к саням. Вместе с подоспевшим кучером она положила тяжелораненого на солому, упала рядом сама.

- Иван Алексеич... Иван Алексеич. Как же вы так? Что же будет со мной?

Тройка взвилась на дыбы, рванула с места к угрюмо притихшему лесу. Снежная мгла, крутясь и завывая, белой простыней затягивала санную дорогу.

18. ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО ПАНАСА ЗАКОВЫРЧЕНКО И СЕМЕНА ГЛЕЧЕКА

Ранним зимним утром тысяча девятьсот сорок третьего года жителей районного городка Хмельки, что на Волыни, любезно разбудил грохот прикладов и крики: "Шнель! Шнель! На площадь фюрера!"

Тетку Гапку, пришедшую в городок разузнать у родственников, нет ли весточки от Марийки, пригнали на площадь тоже. Она оказалась у самой трибуны той самой трибуны, где полтора года назад бургомистр Панас Заковырченко и голова управы Семен Глечек снаряжали в дорогу ее зятя Ивана Бабкина.