Тринадцатая рота

13. ГЛАВА, В КОТОРОЙ РАССКАЗЫВАЕТСЯ, ЧЕМ КОНЧИЛАСЬ МЕТЕЛЬНАЯ НОЧЬ ДЛЯ ФОН ШПИЦА И КАК ЕГО «УТЕШИЛ» СЫН ВИЛЛИ

Кто знает, что было бы с попавшим в метель генерал-майором фон Шпицем, если бы он не укрылся в хлевке злобной сухиничской старухи? Ясно одно. Навозная куча, десятиминутное пребывание в теплой избе, дыхание коровы смягчили удар проклятой русской зимы, и фон Шпиц отделался незначительным. У него отпилили только одну отмороженную ногу.

Отпиливали опытнейшие мастера, вызванные из Берлина. Чудесно отпилили! Ровно, экономно, расчетливо. За какой-то один месяц култышка срослась, затянулась кожей и ныла лишь изредка, к непогоде. Словом, все шло великолепно. Меж тем фон Шпиц никак не мог забыть свою любимую левую ногу. Как ее забудешь, когда ею маршировал по плацу интендантского училища, когда однажды сам фюрер привел в пример взмах его левой. "Вот так надо маршировать, господа офицеры, сказал он на тренировке к военному параду, — так, как марширует майор фон Шпиц. Его левая нога поднимается выше носа!"

Выпадали ночи, когда фон Шпицу снилось далекое детство. Он бегал босым или в красивых белых тапочках по траве и ловил бабочек либо пускался наперегонки с девочкой из соседнего поместья. И тогда ему было вовсе невмоготу. Проснувшись, он нервно ворочался, стонал, скрипел зубами и рыдал, как ребенок. Вот чем, вот как закончилась его война в России. Кто бы думал, что ему на старости лет колтыгать на деревяшке…

Как-то во сне к нему подошел Гитлер. Сел близ койки, положил руку на его плечо;

— Больше бодрости, генерал! Потерять ногу во имя Германии — это патриотично! Мы предвидели это и заготовили миллионы деревянных, резиновых ног. Вся Германия скрипит уже протезами. Мужайтесь! Равняйтесь на фюрера! Я остался без головы и не хныкаю. Взгляните!

Фон Шпиц посмотрел на фюрера и отшатнулся. Фюрер сидел и в самом деле без головы. На шее его торчала такая же, как и на отрезанной ноге, култышка.

— Мой фюрер! Как же вы будете жить, командовать войсками? — спросил фон Шпиц.

— К черту голову! Я уничтожу мир и без головы… Каждое утро к фон Шпицу подсаживался лазаретный психиатр и проводил с ним сеанс внушения. Он говорил, что нога для человека мало что значит, что с одной ногой жить даже лучше, экономичней, меньше расходов на обувь, носки, портянки, а если генералу уж так хочется иметь еще одну ногу, то при современном развитии техники ее могут сделать в точности такой же, какую и отрезали. Однако на фон Шпица эти внушения не действовали. Он тосковал по отрезанной ноге и проклинал сухиничскую старуху за то, что та не приютила его, не обогрела, а, запугав партизанами, выгнала на мороз.

В середине месяца начальник госпиталя лично принес фон Шпицу письмо.

— От сына, господин генерал, — сказал он, поклонясь. — Надеюсь, в нем приятные для вас вести. Письмо-то не из окопов, а из Берлина.

С волнением раскрывал письмо старый фон Шпиц. От Вилли он не имел вестей вот уже два месяца. А так хотелось знать, что там дома: как идут дела фирмы, получил ли сын новую отсрочку от фронта, а самое главное — родился ли продолжатель рода Шпицев?

"Мой папа! — начиналось письмо. — Мы, слава богу и фюреру, живы, здоровы и шлем тебе и твоим подчиненным пожелания новых блистательных побед на Восточном фронте. Ваше триумфальное продвижение под Москвой, на которую вы теперь смотрите уже и без биноклей ("Да, да, мы на нее «смотрим» из-под Сухиничей, горько кивнул фон Шпиц. — Побольше верьте доктору Геббельсу"), — вдохновило всю Германию. Дела нашей фирмы что-то приостановились, так как от тебя нет никаких вестей. Пожалуйста, не молчи, папа, и, как только вступите в Москву, дай знать. Мне очень хочется посидеть с тобой в Московском Кремле и вместе обсудить, где нам поселиться после покорения России — на Урале или на Кавказе? ("Я было уже поселился, сынок, — пробормотал фон Шпиц. — В сухиничском овраге".) В последнем письме ты спрашивал меня, папа, когда тебя можно поздравить с продолжением рода Шпицев? Прости меня, папа, но поздравить тебя, к сожалению, не могу. У меня не поворачивается язык, хотя Марта и родила сына".

Фон Шпиц, забыв о боли, вскочил и, размахивая письмом, закричал:

— Хох фюреру! Зиг хайль Германии! Вперед, фон Шпицы! Хох! Хох! Хох!

В палату вбежали санитары, врачи, ходячие больные.

— Что с вами, господин генерал?! С чего такая радость?

— Поздравьте меня. Обнимите. У меня великая радость! Величайшая радость!

— Но скажите же какая?

Фон Шпиц, сидя на койке, поднял в потолок палец:

— У меня… У меня родился внук! Продолжатель славного рода фон Шпицев!