Тринадцатая редакция. Модель событий

На улице была настоящая апрельская вьюга. Наташа смотрела на неё, прижавшись носом к оконному стеклу, и не могла оторваться, хотя, говоря по-честному, дел у неё было достаточно. Но дела могут подождать, правда-правда, а снежная симфония наверняка вот-вот закончится. Наташа вспомнила, как они летом все вместе ходили смотреть на танцующие под музыку фонтаны; нашёлся бы сейчас какой-нибудь сумасшедший осветитель и добавил бы в этот кружевной калейдоскоп разноцветных лучей. Впрочем, тогда бы она просто поселилась на подоконнике, а это пока не входило в её планы. А природа будто нарочно расстаралась, пытаясь произвести на неё впечатление. Сначала с неба летели белые перья. Они кружились в воздухе, медленно опускались на землю и обещали покой и умиротворение. Вскоре перья превратились в восхитительные хлопья белой пены, пытавшиеся заполнить все свободные от снега щели и выбоины в стене напротив. Подул ветер. Снежные хлопья замерли в воздухе, а затем полетели вверх, словно кто-то встряхнул земной шарик. Сугробы под окном не уменьшались, но снег улетал в небо.

Ветер сменил направление и принёс из холодных стран стаю каких-то белёсых насекомых, скорее всего ледяных ос, которые бились о стекло хитиновыми брюшками и настырно пытались проникнуть в помещение. Нужно было во что бы то ни стало уберечь себя и остальных от этих страшных тварей, укус которых превращает человека в ледяную скульптуру, но вьюга манила, колдовала, завлекала, и вот уже Наташа, сама того не желая, отодвигает в сторону жалюзи, забирается на подоконник, с трудом проворачивает медные шпингалеты и распахивает окно настежь. Осы врываются в приёмную, но жалить никого не спешат: здесь, в тепле, они неопасны и даже беззащитны.

— Это что ещё за сквозняк? — строго спросил неожиданно возникший в дверях Лёва, и осы тут же исчезли, превратились в обычный снег.

Наташа поспешно захлопнула окно и спрыгнула на пол.

— Как твоё ухо? — быстро спросила она, чтобы скрыть смущение.

— Ага, — почесал в затылке Лёва, — я как раз пришёл к тебе, чтобы уточнить, как твоё человеколюбие.

— Так себе, — призналась Наташа.

Разведчики понимают друг друга с полуслова: когда у Лёвы болит ухо, когда Наташа превращается в маленького и жестокого диктатора всея планеты, следует оглядеться по сторонам — наверняка где-то поблизости бродит носитель желания.

— А что, у нас в доме кто-то чужой? — немного помолчав, спросил Лёва.

— У нас гости? — из коридора сквозь неплотно прикрытую Лёвой дверь просочился Виталик. — Давайте же скорее пить, петь, плясать и веселиться, а то садюга Цианид полагает, что я — робот-автомат, который получает истинное наслаждение от однообразной и тупой деятельности.

— Никаких особых гостей у нас нет, — поубавила его прыть Наташа, — просто Марина с Галиной в своём кабинете отбирают студентов для работы на книжной ярмарке. Вернее, Марина отбирает, а Галина сразу на месте их тренирует, и в процессе этой тренировки отсеиваются те, кого не отфильтровала Марина.

— Многих отфильтровали уже? — злорадно потёр руки Лёва.

— Ну, порядочно. Они проходят такие расстроенные! Я им кофе предлагаю, так они отказываются, бедняжки. Но того, кто нам нужен, среди них не было.

— Тайны? — спросил Виталик. — Как интересно! Пойду помогу старушкам тренировать персонал, уверен, со мной дело пойдёт быстрее!

— Тогда, наверное, мне будет лучше побыть здесь? — неуверенно спросил Лёва, когда за Техником захлопнулась дверь. — Чтобы поддержать тебя, когда «наш гость» появится.

— Как хочешь, — пожала плечами Наташа и принялась вытирать пол: от снежных ос возле батареи остались небольшие лужицы. — Ты не подумай, я не смотрю в окно целыми днями, пока никто не видит, просто хотела успокоиться. Глядишь на снежинки, и это как-то расслабляет.

— Зачем оправдываться? По-моему, люди уделяют слишком мало внимания красоте природы, а если их застанешь за этим занятием, придумывают оправдания. Хотя стыдиться тут нечего. Наоборот, этим гордиться надо.

— Гордиться тем, что ты бездельничаешь, когда все работают? — с удивлением спросила Наташа и на всякий случай протёрла идеально чистый подоконник.

— Нет. Тем, что ты умеешь видеть то, чего не видят другие. Почему японцы ходят смотреть на цветение сакуры и даже сделали из этого целый ритуал, а питерцы, например, не ходят смотреть на то, как по Неве сходит лёд? Хотя это зрелище по медитативности и величественности не уступает сакуре. Так и вижу — суббота, ледоход. На всех набережных сидят горожане, целыми семьями. Пьют из термосов горячий чай, едят бутерброды. Покрепче тоже что-нибудь пьют. А лёд идёт.

— Они увлекутся тем, что пьют и едят, и пропустят весь ледоход, — фыркнула Наташа.

— Найти бы такого человека, с которым можно поделиться этим вот ледоходом, — мечтательно произнёс Лёва и выразительно взглянул на свою собеседницу. Но Наташу больше волновала невидимая невооруженным глазом пыль на этажерке с посудой.

Тем временем в приёмную вернулся Виталик.

— Ну что, помог? — саркастически поинтересовалась Наташа. — Или тебя выгнали?

— Я сам ушёл, — с достоинством ответил тот.