Тринадцатая редакция

– А это тебе, милок, знать не нужно. Если жизнь дорога, – строго сказала Марина и продолжала: – Вас сюда звал кто-то или вы сами припёрлись?

Отважные народопокойцы тут же приободрились – перед ними был самый что ни на есть начальственный начальник, на вопросы которого отвечать было не зазорно.

– Короче, понятно, – важно кивнула Марина, делая вид, что после нестройных разъяснений этих охламонов ей и вправду стало всё понятно. – Нужно обезвредить врага. А для этого мы должны попасть туда, где он таится. У кого есть точные данные?

– Вроде там всех пускают, надо только сказать, что мы в офис на последнем этаже, – поднял руку один из бойцов.

– О том, как к тебе попала эта секретная информация, мы поговорим позже! – страшным шепотом сказала Галина. – Виновные будут наказаны. Жестоко. А пока – вперёд. Надо обследовать каждый этаж!

Когда в сторону лифтов промаршировала очередная колонна бородатых людей в чёрном, замыкаемая двумя дряхлыми старушками и вполне приличного вида молодым человеком, начальник охраны решил очень серьёзно поговорить с сыном господина Соколова и настоятельно порекомендовать, а если это не поможет – то и жестко потребовать прекратить эти безумные сходки. Хватит, наигрались.

– Кто-нибудь понял, что это за «Народный покой» такой? – спросил Лёва, когда мунги, аккуратно пропустив вперёд всех чужаков, остались втроём.

– Да по фигу, что это. Лишь бы у нас с этими ребятами были здесь разные цели. А они у нас явно разные, – рассудила Галина и решительно направилась к парадной лестнице. Остальные последовали за ней.

– Странное местечко. У кого здесь только нет офисов! – покачал головой Лёва, разглядывая табличку с названиями фирм, потом немного подумал и выставил защиту. – Да ещё и народники какие-то нелегальные, и шемоборы в ассортименте. И тут же во дворе пристроился тот ресторан, в котором я вчера бешеного носителя встретил, ну, помните, человек-воронка, с опасным желанием. Надо бы и нам сюда переехать. А что вы морщитесь, наоборот, будет очень удобно. Вы, такие, заходите к соседям, вежливо постукивая в дверь пистолетом: мол, извините, господа шемоборы, можно вас слегка поубивать?

– Да мы разве против? Только всё занято, небось, – проворчала Марина. – Да и Костя удавится, а денег на такое великолепие не выделит.

Но очень скоро выяснилось, что никакого особенного великолепия в этом здании не наблюдается и что многие помещения в нём пустуют. Прочёсывая этаж за этажом, мунги чувствовали себя исследователями заброшенной космической станции или водолазами, обшаривающими давно затонувший корабль.

Это здание превратили в бизнес-центр из обычного жилого дома в начале девяностых – и в нём сразу же с восторгом начали арендовать помещения разные сомнительные фирмы-однодневки. Столько тут их успело промелькнуть, что, наверное, у половины города были претензии к именно этому «фактическому адресу». Вторая половина тщательно скрывала, что когда-то здесь работала. При этом дурная слава Мутного дома на ресторан никак не распространялась. Всё-таки еда – это не финансовая пирамида, с ней сразу понятно: съедобная она, несъедобная, стоит в неё вкладывать деньги или нет, а ресторан существовал уже несколько лет, но в нём так до сих пор никого не отравили. Драки со стрельбой случались – это да, а вот продукты были только первой свежести.

Во время путешествия по пустым коридорам Галина с Мариной обстоятельно исследовали особо приглянувшиеся им бесхозные помещения, прикидывая, где можно было бы разместить офис Тринадцатой редакции. Лёва всё решительно и аргументированно отвергал, и это путешествие могло длиться до бесконечности, если бы в очередном заброшенном и почему-то раскрытом нараспашку кабинете они не обнаружили тех самых парней, которых встретили внизу, у входа. Несамостоятельные народопокойцы снова встали перед нелёгкой задачей: им надо было решить, что делать дальше, но телефоны командиров не отвечали, а мужик, которого они поймали, сотрудничать отказывался. Однако явно чувствовал свою вину и не сопротивлялся, когда его на всякий случай привязали к стулу. Появление сестёр Гусевых было встречено чуть ли не аплодисментами. Зато молодому подкаблучнику Лёве никто особенно рад не был. Впрочем, он сам виноват: назвался восемнадцатым мужем – терпи.

– О, бабки, вот и вы! – перебивая друг друга, закричали ребята. – Давайте, командуйте, чего дальше делать. Мы языка взяли!