Тринадцать полумасок

Два выстрела в сердце. Артем представил себе хладнокровного мужчину, который сделал подряд эти два выстрела. Мужчина был похож на американскую кинозвезду. Очень хорошо, враг мертв. Теперь нагнуться и вложить пистолет в мертвую, мягкую, безвольную руку…

Но какого черта укладывать эту руку поперек живота покойника? Что убийца этим хотел сказать? Для правдоподобия вполне бы хватило, если бы рука просто лежала рядом!

– Так! – сказал себе Артем. – Допустим на минуточку…

У себя в номере он мог спокойно кувыркаться на полу сколько угодно. Для достоверности он вытащил из шкафа в коридоре большой чемодан и из тайничка он достал свой собственный пистолет.

Артем хотел иметь в руке определенную тяжесть вполне конкретной формы. И, немного повалявшись по полу, он узнал то, что ему требовалось.

Потом он позвонил.

– Елену Владимировну, если можно.

– Елена Владимировна слушает.

– Это вас беспокоит Артем… – он представился наикорректнейшим образом. – Извините, произошло недоразумение. Я потерял в гостевой комнате конверт. Знаете, раздевался, одевался… Нельзя ли его получить обратно?

– Да, я понимаю. Конечно, можно. А если его там нет?

– Он еще может быть на лестнице или в гостиной, больше я никуда не заходил.

– Хорошо, я пошлю Наташу посмотреть.

– Если вы сегодня или завтра собираетесь в город, мы могли бы встретиться. Я был бы перед вами в долгу и… и… если бы вы не отказались от чашки кофе…

– Не откажусь, – голос молодой женщины стал таким же интимно-многообещающим, как у самого Артема. Но прошли те времена, когда он, услышав эти интонации и модуляции, воображал себя победителем. Скорее всего, Лене хотелось знать, что он думает о самоубийстве художника и какой ерунды наговорил следователю. И то, что они условились о встрече в тот же день, тоже не означало любви с первого взгляда. Ей нужно было знать правду срочно – и не более того.

В гостинице, кроме всего прочего, был бизнес-бар. Первого января он был закрыт, проход – перегорожен двумя креслами на колесиках. Артем, ожидая Лену, исследовал местность, заказал кофе, взял и тарелку с мини-пирожными, стянул пепельницу и оборудовал в пустом баре уютный уголок за стойкой.

Лена опоздала всего на четверть часа. Артем встретил ее в вестибюле. Она вошла – в рыжеватой короткой шубке, в сапогах, которые крайне редко соприкасались со снегом, под шубкой было то самое маленькое черное платье, которого элегантность требовала от женщины любого возраста. Лену привез кто-то из телохранителей господина Карамышева и наверняка ждал в тихом переулке, пока она позвонит на сотовый и прикажет забирать себя.

Сам Артем тоже подготовился к встрече не хуже. Он ценил красивую одежду и принарядился не броско, но солидно.

– Вы были правы, – сказала она вместо приветствия, – Вот ваш конверт, у меня в сумочке.

– Пойдемте, кофе уже ждет вас.

Сев, она скрестила ноги, огладила платье на бедрах и, облокотившись о стойку, взяла чашку неторопливо, замерла с ней, словно позируя, и посмотрела на Артема, предлагая ему начать разговор.

– Ну как, обошлось? – спросил он. – Глупейшая история!

– Обойдется, я думаю. Что ни делается, все к лучшему… – она выдержала паузу, ожидая вопросительного взгляда с поднятием бровей, дождалась и продолжала: – Николай, между нами говоря, заигрался. Сумасшедших, даже гениальных сумасшедших, лучше в дом не пускать.

– Я тоже так считаю. Редкой свиньей нужно быть – прийти в гости к приличным людям, чтобы застрелиться в достойном интерьере. По-моему, он кого-то проучить хотел…

– Почему вы так решили? – и Лена открыла сумочку. Это значило – артист, вот тебе твой конверт, и нельзя ли поговорить о вещах более приятных?

– Мы разговорились, – объяснил Артем, – и я позвал его с собой в ресторан. Там у нас такая богемная компания, я думал, ему это будет ближе, чем семейство бизнесменов, вы уж извините…

– Чего извиняться, я тоже так считаю, – отрубила она. – Уж лучше бы вы его увезли.

– Теперь я тоже так думаю. Ничего, что я о покойнике – плохо?

– Вы его не знали, а догадались, что это за подарок. А мы его знали…

– И пригласили?

Она вздохнула и развела руками – самую чуточку, слегка растопыренными пальчиками с художественным маникюром.

– Я так и думал, что его кто-то один из вас пригласил, – продолжал Артем. – Когда он мне сказал, что…

– Что именно он сказал?

– «Я кое-кому обещал, что буду встречать Новый год здесь», – скопировав даже интонацию, произнес Артем. И сам удивился – тогда в голосе Эдгар хвастовства не заметил, а теперь слова прямо-таки излучали гордость и самодовольство.

Лена задумалась.

– Вы, наверно, поняли, что это был за человек, – осторожно сказала она. – Ему непременно нужно было выглядеть Казановой, все равно перед кем. Он приставал ко всему, что шевелится.

– И чей-то отказ он принял чересчур всерьез, что ли?

– Кто его разберет?

– Наверно, эти чертовы менты всю гостиную перевернули, – с неподдельным сочувствием сказал Артем, резко сменив тему.

– А зачем им нашу гостиную переворачивать?

– Нужно же им найти вторую пулю… да и вторую гильзу не мешало бы.