"ТРИНАДЦАТЬ ПОДВИГОВ ЕРОФЕЯ"

- А не лучше ли, если тебя уважают и любят, чем боятся? - возразил Ерофей.

- Не лучше, нет! - Отрицательно помотал головой Зевс, и его борода распушилась на груди широким веером. - Лишь страх внушает уваженье и почтенье!

- Ну ладно, тебе видней, - пожал, соглашаясь, плечами Ерофей. - Осмелюсь спросить, зачем я тебе понадобился, могучий Зевс?

- О! Сия тайна должна остаться между нами! - воскликнул Зевс. - Мне поклянись!

Голова Ерофея, отягощенная воздействием нектара, видимо, плохо соображала, если, не ведая, о чём его попросит Зевс, он брякнул:

- Гадом буду! - И добавил услышанную от Кольки-соседа самую его страшную клятву: - Век свободы не видать! Зуб даю! - и при том щелкнул себя большим пальцем правой руки по зубу, а левой - страстно ударил себя в грудь.

Зевс одобрительно кивнул головой, вполне удовлетворенный клятвой.

- Ну вот, герой мой юный, замыслил я такое дело. Наверное, ты слышал, что вдоль Пелопонеса несётся одержимый бык, всё рушит на своём пути, сметает?

Ерофей выудил из памяти рассказ Гермеса о критском быке и кивнул.

- Быка того вот-вот убьет герой-Тесей могучий. А мне хотелось бы, чтоб бык остался жив. Но я ведь не могу истории перечить, и приказание своё я не могу сменить. Моих соображений ясен ход?

- О, да! Вполне. Ты сам повелел Тесею убить беднягу, теперь об этом жалеешь. А как выйти из такой передряги, не знаешь. Так?

Зевс величественно кивнул.

- Ну а я при чём? - спросил Ерофей. И дерзко ляпнул. - Сам облажался, сам и вытирайся.

Но Зевс или не понял его последней фразы, или гневу не было места в его планах, потому невозмутимо продолжал говорить:

- Ты, победитель Дэта-Сатаны, мне кажется, нашёл бы способ усмирить быка и мне доставить.

Ерофей удивленно уставился на властителя Олимпа. Он вовсе не чувствовал себя Гераклом. Но говорят ведь, что пьяному - море по колено, а Ерофей отнюдь не был трезвым, и потому торжественно провозгласил:

- Ну ладно! Я согласен, - и они ударили по рукам.

Зевс, плутовски усмехаясь, сунул два пальца в рот и оглушительно свистнул, поразив этим Ерофея даже больше, чем склонностью к стихам или умением метать молнии.

Тут же появился ниоткуда недовольный Гермес в своей экзотической одежде - с листком вместо плавок - видимо, его оторвали от весьма важного дела. Однако Гермес отлично знал повадки своего папаши, тут же изобразил почтительную подобострастную улыбку. Ерофею даже подумалось, что бог-курьер сейчас шаркнет босой ногой по полу и спросит: «Чего изволите-с?» Но Гермес молча ждал, что скажет родитель. А тот сказал следующее, от чего усталый Ерофей заулыбался:

- Гермес, отведи Ерофея в опочивальню. Всем - на покой.

Гермес молча взял за руку Ерофея, и они мгновенно очутились в просторной высокой комнате с мраморной, как и везде во дворце, мебелью. В центре комнаты стояла огромная кровать, на которой могли бы уместиться десяток Ерофеев.

- Эге! Здорово, а? - Ерофей оглянулся на Гермеса, но того и след простыл.

Ерофей рухнул на постель: «Жестковато, - и тут же его пронзило. - Да ведь я в скверную авантюру ввязался! Мне того быка нипочем не одолеть! - однако русская привычка надеяться на авось родила надежду. - Ладно. Утро вечера мудренее, там что-нибудь придумаем».

Долгое время Ерофей ворочался в центре постельного аэродрома, пытаясь заснуть. Чадили безобразно светильники. В огромное, на всю стену, окно даже сквозь плотные шторы просачивался немеркнущий свет.

- Ну, прям белые ночи в Питере, - пробурчал, поднимаясь с ложа, Ерофей.

Он вышел из комнаты, сетуя на свою недогадливость, что не спросил, где в этом обширном дворце туалет. А выпитый нектар, между тем, требовал выхода. Ерофей долго блуждал по залам и анфиладам. Не найдя нужного помещения наконец выбрался в сад. Там, как ему ни было стыдно, под развесистым ореховым деревом он выпустил съеденное и выпитое наружу.

Во дворец Ерофей вернулся облегчённый и оттого счастливый. Но, к своей великой досаде, не мог вспомнить, где спальня. Почти час блуждал он по дворцу, видя всюду спящих богов. В одной из комнат наткнулся на Гермеса, безмятежно сопевшего в объятиях какой-то симпатичной вакханки. «Хо! Вот почему Гермес такой был злой, когда его вызвал Зевс. Да… Я бы, наверное, тоже разозлился, окажись в такой ситуации», - и пошёл дальше.

Так и не найдя своей комнаты, Ерофей, чувствуя себя теперь глубоко несчастным, уселся в каком-то зале на мраморной скамье и забылся в коротком тревожном сне, где за ним гонялся здоровенный огнедышащий бык.

Проснулся Ерофей от дрожи во всём теле. Хоть во дворце и тепло, не зря боги нагишом ходят, но, лежа на камне в трусах, не согреешься. Замёрзший Ерофей вновь пустился по дворцу в поисках своей спальни, толкая бесцеремонно все двери подряд, и чуть не завопил от восторга, увидев свой рюкзак. Однако воспитанность взяла верх над восторгом, и Ерофей молча скакнул в постель под немыслимое количество покрывал, свернулся клубком и мгновенно заснул.