Тринадцать

После дела Виктора Вавилова и его проклятой камеры они практически не общались, соблюдая негласный договор: Михаил не мешает старику заниматься привычными делами, а старик обязуется не третировать студенчество и уж тем более не растлевать хорошеньких представительниц его женской половины. Они сталкивались в деканате, в буфете, здоровались, перекидывались ничего не значащими фразами и старались держаться друг от друга подальше, хорошо памятуя, что оба они могут видеть друг друга насквозь. Кроме того, Саакян не мог не знать, что у Михаила со временем это получается все лучше и лучше.

Словом, все складывалось неплохо, и вот сейчас Мише пришло в голову просить о помощи. Вся фигня в том, что Саакян действительно мог помочь – он умел видеть гораздо шире и больше, чем Михаил, а то, чего не мог увидеть, он прекрасно додумывал. Это был старый стратег и тактик, и в смысле правильной организации работы ему пока не было равных.

«Что, блин, звонить?»

«Звони, иначе ребятам, обитающим в этом доме, придется совсем несладко».

Миша нажал кнопку вызова.

Саакян ответил быстро – Михаилу удалось прослушать лишь треть куплета из песни Фрэнка Синатры, которую старый лис установил вместо гудков ожидания. Чертов фанат!

– Слушаю вас, мой юный друг, – проворковал магистр.

– Добрый вечер, Александр Георгиевич, – выдавил Миша, вытирая со лба пот. – Извините за позд–ний звонок…

– А-а, перестаньте, вы же знаете, что я не ложусь раньше часа. В моем возрасте спать по восемь часов в сутки – это расточительство. Ну что ж, вы уже созрели?

– Созрел для чего?

– Для того, чтобы призвать меня на помощь.

Миша качнул головой.

«Вот старая жопа! Гениальная старая жопа!»

– Опустим титулы, – откликнулся профессор. – Я вас слушаю.

– Спасибо. – Миша присел на табурет. – Дело вот в чем, Александр Георгиевич…

Он рассказывал всего полторы минуты. Миша был талантливый лектор и за словом в карман никогда не лез. Впрочем, сегодня он даже немного тормозил, и если бы его абонентом был не Саакян, а кто-то другой, он управился бы секунд за сорок.

– Понятно, – сказал профессор, когда он закончил. – Что вы хотите от меня услышать?

Миша молчал. Он понимал, чего от него ждут: «Да, да, мой юный друг, скажи вслух, скажи: „МНЕ НУЖНА ВАША ПОМОЩЬ!“ Ну?!»

«А вот хрен тебе!»

– Что вы думаете об этом странном деле? – вы–крутился молодой человек.

Саакян усмехнулся:

– Я ничего о нем не думаю. Думать придется вам. И не просто думать.

– В смысле?

– Вам придется вспомнить вашу специальность.

Миша раскрыл рот.

– Вот кто вы по специальности?

– Преподаватель.

– Что вы преподаете?

– Александр Георгиевич, к чему эти?..

– Подождите, мой юный друг, не спешите. Это вы позвонили мне, а не наоборот, так что будьте терпеливы. Итак, что вы преподаете?

– Историю, – вздохнул Михаил.

– Вот и прикладывайте все свои знания и умения в этой области. Понимаете, в чем дело, коллега: черные пятна не возникают из ниоткуда, их не сбрасывают нам из космоса агрессивные марсиане. Их оставляют люди. Пятна такого большого размера, какое вы обнаружили в этом доме, не мог оставить один человек.

Саакян сделал театральную паузу, очевидно, ожидая вопросов. Но Миша молчал.

– Один человек может наследить в туалете, в кустах, в квартире, в чьей-то душе… Даже в душах миллионов людей человек может наследить, если у него достаточно для этого талантов и способностей. Но душа – штука сама по себе все-таки компактная, а вот огромный котлован с дерьмом, в котором утонула ваша десятиэтажка, – это уже размах. Ищите крупные катаклизмы.

– Вы полагаете?

– Уверен. Вообще я никогда не считал себя историком, Михаил Вячеславович, – профессор не мог лишить себя удовольствия подтрунить над своим бывшим студентом, тщательно артикулируя его имя-отчество, – но очень многим гражданам этого города известно, что на пустырях, где возвели большой жилой комплекс, в тридцатых—сороковых годах прошлого столетия проходили массовые расстрелы.

У Михаила похолодела спина. Черт возьми, и он ведь сам знает об этом! Как можно было это забыть?

– Вам двойка, коллега, – беззлобно усмехнулся Саакян. – Я вынужден вызвать ваших родителей.

– Да, согласен, – признал Миша. Он внезапно почувствовал облегчение. Задача решена. – Спасибо вам, Александр Георгиевич!

– Я помог?

– Да.

Саакян, похоже, был доволен. Миша чувствовал это на расстоянии. Некоторых стариков действительно очень несложно порадовать – достаточно дать им почувствовать свою нужность…

– Что ж, рад, что оказался вам полезен. Всего доброго.

– До свидания, Александр Георгиевич.

Миша отключился.

А ведь он действительно помог, старый лис! Может, он не такой уж и плохой человек?

«Ага, давай теперь с ним дружить! Тьфу!..»

Парень вернулся в комнату. Лена уже перевернулась на другой бок, сбросив простыню, которой укрывалась. Миша молча рассматривал ее тело, слегка прикрытое ночной рубашкой, и в тысячный раз восхищался этим божьим творением.

Чувство благодарности к Саакяну плавно, но достаточно быстро прошло. Миша вспомнил, что старая сволочь собиралась эту красоту использовать в своих сомнительных целях!