Тринадцать

— Спасибо, — добавляю я и прохожу вперед.

С высокого потолка свисает лампа с красным тканевым абажуром. Ее яркий желтый свет освещает маленькое пространство прихожей. Справа от нас стоит двухдверный деревянный шкаф, в который мы вешаем свою верхнюю одежду, а затем проходим по небольшому темному коридору дальше и оказываемся на небольшой кухне, которую освещает лишь старинный подсвечник по центру стоящего у окна стола, накрытого на двоих.

Я замираю и поворачиваюсь к Остину. На его губах, как всегда, та самая милая улыбочка, от которой я теряю голову.

— С днем рождения, Мышонок, — произносит он, притягивая меня за талию к себе. Жду, что он вновь меня поцелует, но он лишь шепчет мне в губы: — У меня есть для тебя подарок.

— Разве эта поездка — не подарок?

Отрицательно кивает головой.

— Ее я придумал до того, как узнал о твоем девятнадцатилетии.

— Ладно. И ты расскажешь, что за подарок? Или это тоже только завтра?

Остин улыбается и нежно касается моих губ.

Господи.

Как он целуется. Я бы никогда не подумала, что можно делать это так чувственно. Каждый следующий наш поцелуй лучше предыдущего. Казалось бы, ну чем уже удивлять, если мы целовались уже сотню раз. Но нет. Я все еще каждый раз покрываюсь мурашками, наслаждаясь его вкусными губами и горячим дыханием. Остин отстраняется от моих губ и поглаживает меня по щеке большим пальцем правой руки.

— Давай сначала поужинаем. Я чертовски проголодался.

Улыбаюсь и прикусываю губу, а затем сажусь за круглый стол с гобеленовой скатертью в мелкий цветочек. В его центре стоит блюдо с пирогом, кажется, мясным, а в кувшине рядом с ним — морс. Остин достает из кармана свечу и устанавливает ее в центр пирога, а затем зажигает ее спичками, лежащими на столе.

— Загадай желание, Мышонок.

Я смотрю на него, затаив дыхание, и понимаю, что мое самое главное желание уже сбылось. Я люблю. И я любима. Я всегда мечтала о такой любви, как у моих родителей. И теперь у меня есть Остин.

— Что, если мое желание уже сбылось?

— Тогда загадай, чтобы изобрели вакцину от рака!

Я усмехаюсь и задуваю свечу. Остин наклоняется ко мне и оставляет на моих губах легкий поцелуй. Смущенно улыбаюсь, пока Остин берет лопатку и кладет кусочек пирога в мою тарелку, а затем отрезает еще один, кладет себе и начинает жадно уплетать. А вот я не могу себя пересилить и приступить к ужину. Кусок в горло не лезет. До сих пор не могу отойти от его признания.

— Мышонок, что происходит? — произносит Остин, закончив с пирогом.

Молчу.

— Иди ко мне, — произносит он, и я неохотно встаю со стула и подхожу к нему. Остин усаживает меня к себе на колени и убирает за ухо прядь моих волос. — Лив, ты не хочешь есть мясной пирог, потому что там много чеснока, а нам еще всю ночь целоваться?

Пихаю его кулаком в грудь.

— Дурак!

Остин смеется и зарывается носом в мою шею. Он нежно проводит по ней своими губами, посылая по моему телу импульсы, от которых я начинаю дрожать.

— Детка, я не вампир, тебе не оттолкнуть меня запахом чеснока, — шепчет он, и его горячее дыхание обжигает мою кожу.

— Ты что, не смотрел «Монстры на каникулах»? — еле-еле ворочая языком, интересуюсь я. Не знаю, как я вообще справилась с таким сложным предложением, учитывая мое размякшее состояние, в которое меня вводят нежные прикосновения губ Остина. — Это глупые легенды. У Дракулы просто была аллергия на чеснок.

— Ты говоришь об этом так, словно этот мультфильм основан на реальных событиях, а сценарий писал сам Дракула, — Остин смеется своим хриплым глубоким смехом мне в шею, отчего я покрываюсь мурашками.

Боже мой.

— Конечно.

— Ну да, и Франкенштейн, конечно, тоже существовал.

— Да, и единороги.

Резко он отстраняется от меня, и я, наконец, прихожу в себя. Смотрю на него, а перед глазами все еще немного мутно. Казалось бы, самые обычные поцелуи и прикосновения, но от них просто невозможно не потерять голову, не нырнуть в этот омут небесных глаз с головой.

— Поешь, я отнесу наверх наши вещи, и захвачу твой подарок, — Остин смущенно отводит взгляд, и я вскидываю бровь.

— Ты что, сейчас и в самом деле засмущался? Господи, мне уже интересно, что там.

Стоун облизывает губы и внимательно смотрит на меня.

— Надеюсь, что тебе понравится, — хрипло говорит он и разворачивается, направляясь к лестнице и оставив меня с открытым ртом.

Остин Стоун и в самом деле умеет удивлять. Ожидала ли я, что он окажется таким? Определенно нет. Все те спортсмены, с которыми я была знакома раньше, вели себя так, словно они короли, а весь мир у их ног. Они всегда превозносили себя над другими, унижали «слабых» и хотели, чтобы все преклонялись перед их божественной личностью. Проблема тщеславия очень сильно проявляется в школьные годы, когда все ученики стремятся угнаться за этими самыми королями школы, показать, что ценят и осознают их значимость, а потому готовы делать все, что им прикажут. Беспрекословно.