Тринадцать

— Тогда у меня к вам будет еще одна просьба, — снова обратился к собиравшимся выйти из зала людям сыщик. — О содержании нашей с вами беседы, и даже о том, что у нас с вами вообще была эта встреча, не должен узнать никто. Вообще никто, — с нажимом сделал акцент на этих словах сыщик.

— Так об этом уже знает адвокат Прохоренко, — произнесла стоявшая рядом с Вершининым мать Олеси Казанцевой. — Не о содержании разговора, но о том, что мы пришли на встречу с вами.

— Так точно, — подтвердил ее слова Вершинин. И добавил: — мы только что встретились с ним внизу, у гардероба.

— Спасибо вам, — протянул озадаченный сыщик. В этот момент в его мозгу зародилась четкая версия того, как все могло быть на самом деле. Оставалось только ее проверить. Но для этого требовалось еще очень много времени и усилий.

— Георгий, — обратился он к собиравшемуся покинуть актовый зал сыну Стеклова. — Можно вас на минуточку?

Эта минута потребовалась Мирутину для того, чтобы заверить собеседника в том, что он не верит в причастность его отца к убийствам на острове и попросить у него фотографию отца. Георгий обещал принести ее Серафиму завтра.

Немного побеседовав с оперативником, Мирутин напоследок попросил того не рассказывать Оловянному о том, что он слышал сегодня в этом зале.

— И генералу Рымову тоже, — внимательно посмотрев в глаза Самохвалову, который был с ним примерно одного роста и возраста, попросил он.

— Серафим, — твердо заверил его человек, с которым они, работая бок о бок не один год, раскрыли множество преступлений. — Ты что, забыл, я же до мозга костей опер. Оловянный не узнает об этом никогда, а генералу я скажу, что никакой важной информации от потерпевших ты не получил.

— Спасибо, — пожав ему руку и похлопав по плечу, сказал Мирутин. — Я всегда тебе доверял и ценил нашу дружбу. Андрей, у тебя случайно, нет человека, который бы знал греческий язык? — вдруг обратился он к оперативнику.

— Навскидку не скажу, но могу поспрашивать, — ответил тот. — Собираешься посетить этот остров?

— Да, — очень серьезно сказал бывший следователь. — И без переводчика мне там не обойтись.

В шестнадцать часов, как он и договаривался с председателем Московского городского суда, Александрой Егоровной Ольгиной, генерал-лейтенант юстиции Рымов вошел в ее приемную. Однако секретарь, миловидная брюнетка лет тридцати пяти, сидевшая за компьютером, видя, что он прямиком направляется к двери кабинета, сообщила, что Александра Егоровна сейчас занята, и попросила подождать, пока та освободится. Генерал подошел к кожаному дивану, стоявшему здесь же, чтобы присесть, но в этот момент дверь кабинета Ольгиной открылась, и на пороге появился улыбающийся высокий и совершенно лысый мужчина лет сорока пяти с атлетической фигурой и в дорогом костюме. Увидев генерала Рымова, мужчина победно вскинул подбородок и с явным превосходством посмотрел на него «сверху вниз». Было видно, что они друг друга знают, и отношения между ними отнюдь не самые добрые.

Прикрыв за собою дверь в кабинет, посетитель, проходя мимо Рымова, усмехнулся и, показав рукой на дверь Ольгиной, с сарказмом осведомился:

— Вы туда?

Когда же генерал, недобро сощурившись, кивнул, его холеный и нагловатый визави произнес:

— Ну-ну, Бог вам в помощь, — после чего покинул приемную.

Настроение у Ильи Геннадьевича было испорчено. К тому же, он стал ощущать непонятную тревогу, которая была связана с визитом этого упыря, Аналитика, являвшегося правой рукой олигарха Брахтенбихера, к главному судье Москвы.

Он с тяжелым сердцем открыл дверь в кабинет Ольгиной и попросил разрешения войти.

Александра Егоровна была очень невысокого роста и очень худой женщиной лет шестидесяти. Белые крашеные волосы, прическа каре, большие, чуть навыкате светло-голубые глаза. Взгляд внимательный, пронизывающий, тонкие губы сжаты. На шее цепочка из крупного жемчуга, белый расстегнутый пиджак. Она сидела в кожаном кресле за огромным массивным столом из ценных пород дерева в конце своего необъятного кабинета. Выходить из-за стола, чтобы встретить своего гостя она не стала, как, впрочем, даже приветствовать его. Царственным жестом руки она молча показала Рымову на место за приставным столом напротив себя и только после того, как он прошел к столу и сел, спросила:

— Товарищ генерал, вы, кажется, ко мне за личным делом Стеклова и уголовным делом в отношении Магницкого?

Начальник Главного управления Следственного комитета таким приемом был ошарашен. Он, конечно, знал о крутом нраве председательши, но даже представить себе не мог такой «теплой» встречи. Конечно, Ольгина была его лет на десять старше, и под ней находилось все правосудие столицы, но ведь и он не рядовой посетитель, пришедший просить «ее высочество» сделать ему одолжение.

— Да, я, как договаривались, хочу забрать у вас эти материалы. Вот мой официальный запрос. — Он открыл папку и стал доставать лист формата А4 с угловым штампом своего ведомства.

— Запрос? — удивилась Ольгина. — И ыы хотите, чтобы я выдала вам уголовное дело по запросу?