Тринадцать

Миша подошел к опушке, точнее, к небольшой дороге из двух глубоких колей, отделявших растительность от пустыря. Солнце скрылось, и стена облысевшего осеннего леса встретила молодого человека не очень приветливо. Порыв ветра ударил в лицо и распахнул куртку, странный гул стал нарастать. Миша попытался его заглушить, прижав пальцы к вискам, но ничего не получилось.

— Ладно, черт с тобой, — пробормотал он, — позже поговорим.

Он хотел продолжить путь, но вдруг услышал слева звук колокольчика. От неожиданности парень вздрогнул и автоматически прыгнул вперед. Не сделай он этого, на него налетел бы спортивный велосипед, вынырнувший из-за поворота.

— Лыжню! — крикнул сидевший в седле мужчина в спортивной шапочке.

— Пожалуйста! — ответил Михаил. — Спасибо, что предупредили!

Мужчина приветственно поднял левую руку и поехал себе дальше, не притормаживая. Только сейчас Миша заметил, что грунтовая дорога вела к городу — непосредственно к окончанию проспекта Победы. Туда и ехал велосипедист. А вот куда, интересно, упирался другой ее конец?

Кажется, он догадывался.

Миша посмотрел вперед. Лес совсем не был густым и непроходимым, каким казался из окон дома. Здесь вполне можно было устраивать пикники, бегать, прыгать, играть в волейбол… и расстреливать невинных. Идеальное место для отдыха и упокоения и наверняка очень красивое в период буйства зеленого цвета.

Михаил нашел в траве палку в метр длиной, попробовал ее на прочность и двинулся дальше. Впереди его ждал небольшой подъем, за которым деревья стояли чаще, и вот там наверняка придется продираться сквозь кусты. Поэтому Миша повернул налево, по направлению к мемориалу Черная Сопка. Кажется, там должен сохраниться какой-то памятник…

…Нельзя сказать, что общественность была особенно в шоке от прочитанного и увиденного. К тому времени ужасы советского прошлого, далеко не такого героического и безупречного, как всю жизнь показывали по телевизору и изображали в кино, уже успели поднадоесть. Клеймить сталинские репрессии и публично радоваться возможности избавиться от вековых оков рабства стало хорошим тоном. Подумаешь, еще несколько тысяч несчастных. Сколько их еще будет!

Значительно ослабленные к тому времени «специальные органы» все же распечатали некоторую часть своих архивов и разрешили предать их огласке. Некоторые материалы попали в массовую печать, и горожане вдруг стали находить знакомые фамилии. Обезличенная трагедия, вытряхнутая на свет из пыльных складок истории, начала обретать человеческие черты.

Расстреливали и сбрасывали в овраги мужчин, женщин и даже стариков. «Такой-то такого-то числа, месяца, года был арестован за антисоветскую деятельность, приговорен к десяти годам без права переписки»… найден в списках казненных. «Такая-то была схвачена в момент передачи секретных сведений»… идентифицировать ее останки не представляется возможным, но, судя по всему, она была казнена здесь же летом 1937 года. Длинный список фамилий реальных людей, чьих-то родственников, и описания фантасмагорической чудовищной несправедливости (правда, так и не появилось реальных доказательств, что в них стреляли именно на Черной Сопке и сбрасывали именно в местные овраги)…

Газеты устали от этого очень скоро, поняв, что восстановить полную картину кошмара будет невозможно. С момента последней казни прошло больше сорока лет — все ушло, поросло дикой вишней и случайно выдернуто ковшом экскаватора строительного кооператива.

Об окончании раскопок было объявлено года через два или даже два с половиной, уже в девяностом. Все найденные кости кое-как сгруппировали, разложили по гробам и торжественно захоронили. Всего в братскую могилу были опущены останки примерно двухсот человек. Официальное резюме комиссии по расследованию — «граждане реабилитированы за отсутствием состава преступления». И ни фамилий, ни номеров дел. Кто эти люди, почему они очутились здесь и кто мог бы ответить за их безвестную гибель — ничего этого нет до сих пор.

Та траурная церемония с участием сотен людей — родственников, не уверенных твердо в том, что здесь покоятся носители их фамилий, общественных деятелей, журналистов, чиновников и прочего народа — была единственной. На вопросы, куда девались остальные кости и существовали ли они в действительности, эти десятки тысяч останков невинно убиенных, ответа тогда никто не дал. Сюжет о церемонии был показан по центральному телевидению, а затем обошел и европейские телеканалы, на месте трагедии поставили камень, на котором было начертано, что здесь рано или поздно появится памятник жертвам политических репрессий.

Памятника нет. Зато возводится жилье — новые кварталы и комплексы, вплотную приблизившиеся к шахтам, в которых, возможно, действительно до сих пор лежат человеческие кости.

Что ж происходит-то в этом сраном мире?..