Трилогия Иводзимы

– Департамент службы безопасности, банк данных.

– Поднесите сенсор консоли к правому глазу, – ответил безжизненный голос программного конструкта ДБ.

Шанти послушно выполнила требование, позволив сенсору консоли просканировать сетчатку глаза.

– Доступ подтвержден.

– Военный конфликт, планета Тито, подразделение «Аламо», – продиктовала запрос Шанти.

Конструкт молчал секунды три. Шанти нахмурилась. Такого на ее памяти не случалась, оперативная система передачи данных ДБ была едва ли не самой мощной на Иводзиме. Соперничать с ней могла разве что внутренняя система Департамента Здравоохранения.

– Закрытая информация, в доступе отказано, – разродился конструкт.

Шанти недоумевающе смотрела на консоль, не зная, стоит ли верить собственным ушам.

– Причина отказа.

– Недостаточный уровень допуска.

Шанти сощурила глаза, сформулировала новый вопрос и продиктовала:

– Информационная область отказа.

– Закрытая информация, в доступе отказано.

Шанти откинулась на подушках. Ее мышцы требовали пощады, но голова была чиста. Закрытая информация, что это вообще может значить в контексте ее расследования. И почему Давиду удалось получить эту информацию, а ей в допуске отказали? Интересно, он уже спит? Шанти потянулась к консоли, но набирать номер Давида не стала. Если он достал информацию неофициальными путями, этот звонок мог его подставить. Формулировка «закрытая информация» может подразумевать, что любой запрос по ней будет отслеживаться.

– Ладно, – вздохнула Шанти, и вспомнила слова одного русского с ее курса. – Утро мудрее, чем вечер.

Русский тогда сказал как-то по другому, но столько времени прошло. Одуряющая волна сна накатила внезапно. У него был рак пищевода, вспомнила засыпая Шанти, у этого русского. И по этому он всегда смеялся произнося эту поговорку. Вспомнила, как она произносится…

21 Игги

– Ну и бардак у тебя, напарник, – усмехнулась Мэри, разглядывая кучу носков и трусов, вперемежку сваленных в углу студии около стиральной Машинки.

Игги покраснел.

– Ко мне редко приходят.

– Не парься. Просто засиделся ты Игги в одиночках, вот что я думаю.

Игги пожал плечами и пошел на кухню ставить кофе. Что он мог ответить Мэри? Что единственная женщина, которую он хотел бы впустить в свою квартиру, стояла сейчас над кучей его грязного белья? А может, и стоило так ответить, вот только когда он так решил, кофейный бот уже разливал кофе в стаканы. Так всегда было. Что-то там не правильно действовало у Игги в мозгах, от чего мысли двигались очень медленно.

– Ахренеть! Клянусь чернобыльским реактором, это он!

Куст рассматривал цилиндр Дезертира, выуженный из разобранных внутренностей видеоблока. А я-то думал, что хорошо его спрятал, покачал головой Игги.

– Это точно он, – важно кивнул Трехрогий, и, повернувшись к Игги, спросил:

– Как тебе удалось его достать.

– Нашел, – честно ответил Игги.

– Нашел? Нашел?! – взвился Куст.

– Я же говорил, Дезертиры приносят нам на рынок своих мертвецов. И оставляют. Потом барыги их потрошат. А эта штука, наверное, укатилась под стол. Я вечером обходил рынок, ну и…

– Брата Игга, – пробормотал, выныривая из наркотического оцепенения Бигсби, – это не просто часть Диза. Такие блоки памяти бывают у одного из сотни железных болванов. Сама по себе эта шняга стоит больше пяти кусков. Минимум четыре с половиной. А то, что на ней хранится, может стоить от нуля до бесконечности. Это если тебе придет в голову торговать информацией, брата. Но это опасно. Любая армейская информация, Игга, она как старая бомба. Никто не может знать, когда и по какой причине она сработает. Вкуриваешь?

Игги кивнул, но думал в этот момент о том, что целые сутки в его доме лежали деньги, примерно равные его годовому жалованью. Очень большие по меркам Игги деньги.