Триллер

— Единственный человек, которого я люблю больше тебя… любила больше тебя, — это наш сын.

— Вы двое должны уйти, — раздался голос отца Чена.

Сол и Эрика повернулись к открытой двери и увидели на пороге священника со спрятанными за спиной руками. Сол не сомневался, что в них оружие.

В коридоре хлопнула дверь, и через мгновение рядом с отцом Ченом возник худой священник, тот, который встретил Сола. Руки его также были убраны за спину.

Тут Сол догадался, что в трапезной установлены скрытые микрофоны.

— Вы слышали слова Эрики. Там нас ждет ловушка, устроенная Хабибом.

— Это домыслы, — отмахнулся отец Чен. — Бездоказательные. Может, она специально все придумала, чтобы я поверил и позволил вам двоим остаться.

— Хабиб — один из организаторов терактов движения ХАМАС, — сообщила Эрика.

— Меня не интересует, кто он и на кого работает. Здесь всем одинаково гарантирована безопасность.

— Этот мерзавец — психолог, который вербует террористов-смертников, — горячо продолжала Эрика. — Он руководит гребаными тренировочными центрами. Он убеждает смертников, что они попадут в их гребаный рай и будут вечно трахать там гурий, если подорвут себя, а вместе с собой как можно больше евреев.

— Я в курсе, как зомбируют смертников, — отозвался отец Чен, — но единственное, что имеет для меня значение, — неприкосновенность убежища Абеляра.

— Неприкосновенность? — гневно вмешался Сол. — А как насчет неприкосновенности нашего дома? Четыре недели назад один из смертников Хабиба пробрался в наше поселение и подорвал себя на рынке. А наш дом находится рядом с рынком. И наш сын…

Сол замолчал, будучи не в силах продолжать.

— Нашего сына убило осколком, — подхватила Эрика. — Ему едва не оторвало голову.

— Примите мои искренние и глубочайшие соболезнования, — сказал священник, — но я не могу из-за случившегося несчастья позволить вам нарушить принцип Абеляра. Дайте выход своей мести вне стен этого дома.

— Согласна, если Хабиб отзовет своих бандитов, — решительно заявила Эрика. — Мне плевать, что случится со мной, но вот с мужем все должно быть в порядке.

На улице прогремел гром.

— Я передам вашу просьбу, — кивнул отец Чен.

— В этом нет необходимости, — донеслось из погруженного в тень коридора.

Мышцы Сола напряглись, когда позади священника возникло желтоватое лицо. Хабибу было за сорок. Плотного телосложения, густые черные волосы, темные брови и интеллигентное выражение лица — он совсем не напоминал террориста и убийцу. На нем были темные слаксы и толстый свитер. Левая рука болталась на перевязи.

Держась за священником, Хабиб заговорил:

— Мне тоже жаль вашего сына. Для меня жертвы — это просто сухие цифры. Безымянные потери. А как иначе можно вести войну? Если начинаешь видеть во врагах обычных людей — считай, что проиграл. Но мне всегда больно читать о конкретных жертвах, о детях, погибших при взрывах. Они не отбирали нашу землю. Они не устанавливали законы, которые делают нас людьми второго сорта.

— Ваши соболезнования звучат прямо как обвинение, — заметила Эрика.

— Когда я был ребенком, мои родители жили в Старом городе Иерусалима. Израильские солдаты патрулировали крепостную стену вокруг города. И каждый день они мочились вниз на наши огороды. С тех пор ваши политики непрерывно мочатся на нас.

— Но это не моя вина, — возразила Эрика. — Я ни на кого не мочусь.

— Смените политический курс, верните нам нашу землю, и взрывы прекратятся. И тогда другим детям ничто не будет угрожать.

— Меня не волнуют другие дети! — воскликнула Эрика, шагнув к Хабибу.

— Поосторожней, — предупредил отец Чен; он внутренне собрался, готовый вынуть руки из-за спины.

Эрика остановилась.

— Меня волнует только мой сын. Он не мочился на ваши помидоры, однако вы убили его. Именно вы, как если бы сами взорвали эту бомбу.

Хабиб внимательно изучал женщину — должно быть, так психолог изучает беспокойного пациента.

— И теперь вы готовы пожертвовать вашими жизнями, лишь бы свершилось возмездие?

— Нет. — Эрика пылала от ярости. — Не жизнью Сола. Он тут вообще ни при чем. Свяжитесь со своими людьми. Пусть они уберутся.

— Но если вы свободно выйдете отсюда, то сами займете их место, — резонно заметил Хабиб, — и будете меня поджидать. А потом нападете.

— Сыграем в ту же игру, что мой муж со своим приемным отцом. Я дам вам двадцать четыре часа форы.

— Вы хоть подумайте, что говорите. Сейчас вы в худшем положении, но почему-то надеетесь, что я откажусь от своего преимущества.

— Преимущества? — Эрика расстегнула молнию плаща. — А как вам это?

Хабиб тяжело задышал. Отец Чен вытаращил глаза. Сол шагнул вперед и увидел на талии супруги бруски динамита. Его сердце бешено застучало, когда большой палец жены потянулся к кнопке детонатора и вдавил ее.

— Если кто-то из вас выстрелит в меня, палец соскочит с кнопки и все мы отправимся на небеса, — заявила Эрика. — Хоть у меня и нет ни малейшего желания трахать гурий.

— Ваш муж умрет.