Триллер

Но сейчас не время было поддаваться эмоциям. Лиз прогнала прочь все посторонние мысли и стала быстро соображать, как одолеть противника или сбежать.

— Конверт, — пояснила она наконец. — Его никто не вскрывал до вас.

Мужчина склонил голову.

— Где Хищник?

— Если вам известно, что он мой отец, наверное, известно и то, что он мертв.

Тут она слегка покривила душой. Хищник мог быть и жив. Работая в ЦРУ, Лиз выяснила, чем на самом деле занимается отец — однажды она застукала его за «работой» в Лиссабоне. Ей удалось предотвратить убийство, и отец пообещал сдаться ей в руки. Но не успел — был убит, хотя труп так и не нашли.

— В вашей истории есть хоть толика правды? — осведомилась она.

— Дмитрий и Нина Гарницкие существовали на самом деле. Был там и Олег Оленков, и Хищник. Оленкова застрелили. Гарницкий спасся.

Мысли лихорадочно скакали в голове Лиз. Затем она вспомнила его собственные слова: «Олег Оленков. Большой мастер перевоплощения. Никогда не знаешь, что от него ожидать», и все происходящее обрело смысл, пусть и совершенно безумный. Отнюдь не случайно в январе «Аркадий Олбэм» подсел к ней на собрании факультета. Это было началом его тщательно разработанного плана: втереться к ней в доверие, привязать к себе. Затем он сочинил письмо, якобы от Нины Гарницкой, и в понедельник, прикинувшись больным, поехал в Лос-Анджелес, откуда послал письмо самому себе. Он сделал все, чтобы сегодня Лиз забеспокоилась, отправилась навестить «Аркадия» и угодила в ловушку. Сам он спрятал под курткой украденный у нее «глок» и ждал, когда она явится и займет свое обычное место.

— Вы Оленков!

Его тонкие губы искривились в усмешке. Мерзавец был удовлетворен тем, как сработала его хитрость. У Лиз все похолодело внутри — она услышала тихие шаги на лестнице. Оленков придумал эту затею с конвертом и письмом с целью отвлечь ее сколь возможно долго, потому что кто-то действительно должен был прийти. Но вовсе не затем, чтобы его убить.

— Я так понимаю, это Дмитрий Гарницкий, — предположила Лиз, стараясь, чтобы ее голос не дрогнул.

Оленков вытащил из-за спины девятимиллиметровый «смит-вессон». Ни на нем, ни на «глоке» не было глушителя, и Лиз заключила, что Оленков не собирается таиться.

— Вы надеетесь выйти сухим из воды, — озвучила она свою догадку. — Бьюсь об заклад, полиция обнаружит, что и в моей квартире все перевернуто вверх дном. Стало быть, вы сможете дать им такие показания: я взяла с собой «глок» для обороны, поскольку каким-то образом обнаружила, что за мной следит Олег Оленков — он не смог отомстить моему отцу и теперь охотится за мной.

Постепенно Лиз начала понимать, что и письмо, и рассказ предназначались и для нее тоже.

Довольный тем, как сложилась задуманная операция, Оленков хихикнул.

— Вы угадали. Дочь стала достойной заменой отцу. Конечно, вам придется защищаться. И в итоге — какая досада! — вы с Дмитрием убьете друг друга. Поверьте, я буду очень убедителен перед полицией.

По спине Лиз скатилась струйка пота.

— Но ведь прошло столько лет! Все уже давно забыли про тот случай.

— Я не забыл! Я тогда чуть не умер. Два года я провалялся в больнице. А когда наконец вернулся на службу, меня понизили в звании из-за того, что Гарницкий сбежал. С карьерой было покончено. Вся жизнь пошла под откос. Надо мной смеялись!

Любому психологу известно: больше всех склонны к проявлению насилия люди, которых отвергли, оскорбили, унизили, сбросили со счетов. Такой человек начинает ощущать себя никому не нужным, незначительным и полным ничтожеством и пытается доказать всему миру обратное. Оленков, очевидно, страдал комплексом неполноценности и потому был опасен, как гремучая змея. В то же время порой он мог действовать иррационально и в ущерб своим интересам. События вечера подтверждали это — в рассказе о давних событиях Оленков выставил самого себя самонадеянным и не слишком умелым оперативником.

— Но вам нечего стыдиться, — попыталась успокоить его Лиз.

— Я все делал правильно! Это ваш чертов отец…

Тут в дверь постучали. В небольшой квартире стук показался грохотом отбойного молотка.

Проворно вскочив, Оленков бочком прошел к двери, тихонько отпер замок и вернулся на место. Все это время он держал Лиз на мушке. Усевшись обратно в кресло, он перевел на нее ствол «смит-вессона», а «глок» направил на дверь и крикнул:

— Войдите!

В открытую дверь ворвался поток свежего воздуха с привкусом соли. Горевшие на сером ночном небе звезды осветили стоящего на пороге человека.

— Лиз Сансборо? — произнес он с русским акцентом. — Я получил записку с просьбой прийти…

Тут он заметил пистолеты. Кроткие голубые глаза потемнели от страха. Квадратные плечи дернулись, будто мужчина собирался бежать.

Лиз узнала его — историк из Университета штата Айова, лет примерно пятидесяти. Одет в легкие брюки из китайки и желто-коричневую вельветовую куртку. У него было невыразительное усталое лицо и большие руки. Неужели это Дмитрий Гарницкий?

— Даже не пытайтесь, — предупредил Оленков. — Вы не успеете сделать и шага, как я пристрелю вас. Входите и закройте дверь.