Триггерная точка

– Ну, наконец-то! Да, я из того же времени что и ты. Забавно. Удивительная уверенность в собственном превосходстве поселилась в вас – русских после победы в Третьей Мировой. – изумился немец. – Ну кто, скажи мне, кто вам дал повод думать, что технологии, которые используете вы, не попадут в руки других разведок? Или вы считали, другие страны не заметят, что слишком уж у русских все складно получается. Чем бы они ни занимались! На Марс? Легко. Лунные базы? Да, пожалуйста. Выиграть в войне? Устоять экономически? Развалить первую экономику на планете? Всё к вашим ногам. Не бывает так. Все понимали, что у вас в рукаве есть какой-то козырь, который и позволяет вам быть всегда на шаг впереди. Впереди планеты всей! Последние пятнадцать лет мы только и делали, что искали этот козырь. А кто ищет, всегда найдет. Теперь, технология перемещения разума в прошлое есть и у нас.

– У нас, это у кого?

– Ну, уж это тебе как раз и не нужно знать.

– Почему ты открылся мне?

– Всё просто. Это паритет. Раньше был ядерный паритет и во многом, он сработал. Третья Мировая так и не переросла в ядерный апокалипсис. Но вы, русские. Как всегда всех удивили. Как чудесно, оказалось, рыться в прошлом, находить компромат, которым можно давить на страны и правительства в будущем. Гениально! Ты сейчас всё это слушаешь лишь для того, чтобы передать своему правительству – теперь такие технологии есть не только у вас. С вами теперь будут говорить с позиции силы. Вам придется вступить в новые конвенции по разоружению. Будут созданы надгосударственные структуры и органы, следящие за выходом человека в открытое инфополе земли. Я не знаю, как именно будет реализован контроль. Знаю одно – сейчас ты уберёшься из головы этой девки и передашь своему правительству, что ваша гегемония подошла к концу.

– А что если я пошлю тебя к черту?

Мужчина со шрамом поднял перед глазами уже подстывшее, но явно всё ещё раскаленное клеймо.

– Честно? Я не думаю, что имеет смысл сопротивляться. Ты не выдержишь тех пыток, которые я планирую применить. Зачем тратить своё и моё время? Тем более, я так понимаю, ты тут уже задержался? Могу поспорить, даже без моих пыток, возвращение на Родину займет у тебя не одну неделю. Так что давай, выметайся из тела девушки. Не тяни резину.

– Не оставляй меня. – прошептала Эльма.

– Чего ты хочешь от неё?

Эльма быстро сообразила, что вопрос задан скорее ей, нежели немцу и быстро выпалила:

– Ему нужны координаты. Те самые координаты, которые этот немец переслал мне вчера. Я не знаю, что именно там спрятано, но догадываюсь – что-то очень и очень ценное. Настолько ценное, что может изменить ход истории.

– Я предупреждаю последний раз. Убирайся, или я начну тебя выжигать из её тела.

В подтверждение своих слов, немец поднес к лицу Эльмы раскаленное клеймо. Коликов ощутил жар возле своего глаза и понял, что немец не шутит. Терять уже было не чего, а информации по-прежнему не хватало.

– Зачем ему нужно было передавать эти координаты тебе? – Коликов уже не пытался скрыть того, что общается напрямую с Эльмой. И сильно поплатился за это. Немец ударил его по лицу наотмашь с такой силой, что Коликов рухнул на пол. Пока немец возился с телом девушки. Поднимая и водружая его на место, Эльма быстро прощебетала в голове Коликова:

– Я не знаю! – кричала она задыхаясь. – Пинанс! Он называл меня «Моя Пинанс!»

«Пинанс. Искупление. – Лихорадочно думал Коликов, получая по лицу удары разъяренного немца. – Неужели этот немец планировал через Эльму вернуть миру награбленное его режимом? Золото! Он ищет утраченное золото Рейха!»

– У-(удар) – би (еще удар) – рай (удар) – ся!

Немец истово колотил бедную девушку. Коликова эта пытка не сильно волновала, но за Эльму было обидно. Она кричала в его голове, умоляя его сделать, хоть что-то. Действовать она не могла, но, как и сам Коликов, всё чувствовала.

– Русский? Ты еще тут? – ревел немец, подбирая с пола горячее клеймо. – Давай-ка попробуем иначе.

С этими словами он поднес клеймо к окровавленной щеке девушки и с силой надавил. Послышалось шипение, запахло паленым мясом, и только после этого, сознание Коликова пронзила острая боль. Крик Эльмы в его голове превратился в истерику. И самое ужасное для Коликова было то, что он действительно мог в любой момент покинуть тело девушки и вернуться в капсулу. Тем более что время его уже давно истекло. Никто не находился в капсуле больше двенадцати часов к ряду. Но бросить Эльму он не мог. Что-то ему подсказывало, что это будет самым неверным решением. Этот упырь получит координаты. А, стало быть, и государство, на которое он работает, получит преимущество в финансах. Кто знает, сколько там награбленного спрятано? И кто знает, насколько решающим будет это финансовое преимущество?

Коликов выдавил из себя смех. Щека горела огнем, а он смеялся голосом Эльмы, захлёбываясь её слезами. Все-таки женский организм не должен терпеть такие муки. Смех этот вызвал у его мучителя оторопь. Немец выбросил свое орудие пыток и со всего размаху ударил Коликова по обожженной щеке. Коликов вновь рухнул на пол.