Тридцатник, и только

— Ну вот, — нарочито бодрым тоном объявила Надин, — я уезжаю. — Она торопливо приблизилась к тумбочке и бросила на нее ключи. — Запасные для тебя. — Надин заправила прядь волос за ухо. — Брось их в почтовый ящик, когда будешь уезжать. Я… э-э… оставила тебе кофе и чай, но вряд ли ты сможешь добраться до кухни, а? — Фил уныло пожал плечами, словно он уже смирился с ролью беспомощного инвалида. — Можешь звонить, куда угодно и… м-м… — она поставила ведро у кровати — Наверное, тебе это понадобится. Ты ведь не можешь дойти до туалета. — Фил беззащитно улыбнулся. — Что ж, выздоравливай. Надеюсь, с ногой все будет в порядке. И, Фил… извини. За то, что вчера случилось. Надеюсь, ты сможешь меня простить. — Она натянуто улыбнулась.

Фил взял ее руку, безвольно висевшую вдоль тела, и благодарно улыбнулся. Надин смутилась. Размеренным жестом он поднес ее руку к губам и впился в нее долгим страстным поцелуем, вдыхая запах и слюнявя кожу. Надин смотрела на него сверху вниз, еле сдерживаясь, чтобы не выдернуть руку. Она попыталась снова улыбнуться, попытка не удалась.

— Надин Кайт, — прочувствованно начал Фил, не выпуская руки, — тебе цены нет. Ты самая прекрасная девушка на свете. Ты приносишь мне ведра, заботишься обо мне, беспокоишься. Как же я могу в тебя не влюбиться! А возможно, — он ухмыльнулся и сжал ей руку, — я уже влюбился.

Надин удалось вырваться, не проявив грубости, она попятилась к двери. Лицо горело, и это ее бесило, ибо Филу хватит наглости вообразить, будто она покраснела от желания и удовольствия, а не от неодолимого отвращения и ужаса, которые на самом деле испытывала.

— Мне пора, Фил, — она глянула на часы. — Я позвоню… из аэропорта или еще откуда-нибудь. Счастливо.

Фил поднял руку и опять улыбнулся.

— Прощай, небесное созданье, — произнес он, подражая актерам в шекспировских пьесах, затем крутанул запястьем и сделал вид, будто отвешивает поклон.

Надин натужно улыбнулась, нащупала дверную ручку и вышла вон.

С глубокой печалью она запирала дверь своей чудесной квартирки, словно мать, оставлявшая прелестную дочурку наедине с распутной нянькой.

— Прости, — шепнула она, направляясь к машине, — прости меня.

Она села за руль. Сердце сжималось от ужасных предчувствий.

Включив зажигание, Надин двинулась в Хитроу.

Глава тридцать третья

Что это? Там впереди, под самым носом?

Узнав затылок Дилайлы в машине, следовавшей впереди, Диг сполз на сиденье — над перегородкой, отделявшей пассажира от водителя, торчала лишь его бровь. Его шофер определенно не терял времени даром, по северному Лондону они промчались с ветерком, и теперь у светофора на Стрэнде, перед поворотом на мост Ватерлоо, такси Дига затормозило сразу за такси Дилайлы.

На часах было двадцать минут десятого. Вспыхнул зеленый свет, и Диг ухватился за подлокотник, когда водитель лихо завернул за угол. Он хотел было сказать, что теперь можно ехать помедленнее, но понял, как глупо это прозвучит. Оставалось надеяться, что они не слишком обгонят такси Дилайлы.

На мосту Диг в изумлении уставился на верхнюю площадку туристского автобуса, тащившегося по соседней полосе; площадка была битком набита желеобразными туристами, восторженно внимавшими мужчине в синей нейлоновой куртке и с микрофоном. И это почти в декабре, в десятом часу утра! Если бы Диг приехал туристом в Лондон, он бы сейчас сидел в буфете, намазывал маслом круассан, срезал верхушку сваренного в крутую яйца и планировал щадящую экскурсию в Королевскую Академию или в «Фортнум и Мейсон» где-нибудь посреди дня, если, конечно, будет настроение. Он бы не мерзнул на открытой автобусной площадке на самом ветреном мосту Лондона в обществе лопоухого юнца с микрофоном, надрывно оравшему ему в ухо.

— К какому входу? — раздался скрипучий голос шофера, когда они подъехали к развязке у вокзала.

Диг выпрямился с таким видом, будто знает куда едет:

— А… к главному, пожалуйста.

И тут же понял, что сморозил глупость, ибо водитель устало вздохнул в переговорное устройство:

— «Евростар?» Главная линия? Метро? К которому из них, приятель?

Неужто придется признаться? Лет десять назад Диг бы наслаждался азартом погони, но сейчас чувствовал себя не в своей тарелке.

— Вы не могли бы.. э-э… — Диг откашлялся, — следовать вон за тем такси? — Как же по-дурацки это прозвучало!

Водитель выгнул бровь.

— Спорим, ты с самого начала хотел это сказать, — хохотнул он.

Такси Дилайлы затормозило у кремовых каменных ступеней, ведущих на главную платформу вокзала. Диг наблюдал, как она выбирается из машины: сначала одна длинная нога в брючине и на высоком каблуке, затем другая, следом — пакет с зайцем.