Тридцатник, и только

Диг, по всей видимости, не уловил внезапной перемены в ее голосе:

— Понимаешь, Дин, все взаимосвязано. Эта девушка на моем дне рождении, Кейти, она стала первым звонком. Если бы я не проснулся с ней в одной постели, то не почувствовал бы себя так мерзко и не позвал бы тебя на прогулку в парк. А если бы не пошел в парк, не наткнулся бы на Дилайлу и не пригласил бы ее пообедать и мне не было бы так … так дико хорошо сейчас. Разве она не великолепна? Тебе не кажется, что она стала еще красивее, чем в школьные годы?.. И приятнее?

Надин чувствует, как у нее сжимается желудок, а сердце съеживается. Она рада, что они разговаривают по телефону, иначе Диг увидел бы выражение ее глаз.

Дилайла? Да как он может восхищаться Дилайлой? Ну да, она невероятно красива, но она не его тип. Для начала, она весит куда больше пушинки. И у нее имеется грудь. Она носит бюстгальтер. И она выше него. И старше на девять месяцев. У нее морщинки в уголках глаз. И она замужем, в конце концов. Он понимает, в какие игры играет?

— Диг, — раздраженно шипит она, — чего ты, собственно, ждешь от Дилайлы? Она все еще замужем, между прочим.

— Знаю, — фырчит Диг; он наконец сообразил, что Надин злится. — И я ничего от нее не жду. По крайней мере, не сразу. Мне просто хочется ее увидеть, и все. Просто побыть с ней.

— В таком случае прихвати с собой «Развивающее пособие для олигофренов».

— Что?

— Ты ведь знаешь Дилайлу. Она не самая умная девушка на свете. Тебе потребуется помощь. — Она почти физически ощущает, как яд, который она выплевывает, разъедает ей горло, но не может остановиться.

— Пожалуй, это будет лишним, Надин.

— Я лишь хочу сказать, Дигби, что Дилайла была хороша, когда вы были подростками, но сейчас она тебе не очень подходит. Для первой любви она была в самый раз. Но по большему счету, ничего, кроме, хорошенькой мордашки, в ней нет. Или я ошибаюсь? — О боже, она искренне не хотела говорить гадости — мужчины находят такое поведение очень неженственным — но если уж начала, остановиться уже не могла. — И если ты воображаешь, что этим свиданием ты выиграешь пари, советую еще раз хорошенько подумать. По-моему, это ни в коем случае нельзя квалифицировать как попытку завязать зрелые отношения. По-моему, это называется ухлестыванием за недоступной и вздорной замужней женщиной, которая никогда не сделает тебя счастливым, проживи вы вместе хоть миллион лет, потому что она запрограммирована швыряться мужчинами. Она разрежет твое сердце на тысячу кусочков и скормит их шелудивому псу!

— Господи, Дин, да что с тобой стряслось? У тебя месячные?

— Нет, Дигби, у меня нет месячных. Я всего лишь… не хочу видеть, как ты страдаешь… Я знаю, как ты относишься к Дилайле, — как ты к ней относился — и подозреваю, что ты утратил чувство реальности… И я пытаюсь вернуть тебя к реальности, вот и все.

— Что ж, спасибо за заботу, Надин, но я в ней не нуждаюсь. Уж не обижайся. Дилайла вернулась в Лондон. Она только что рассталась с мужем, и ей здесь одиноко…

— Ну конечно! А ты спросил, что она здесь делает, и зачем прикатила в Лондон, и почему бросила мужа? Спросил? Тебе не кажется, что у нее могут быть иные дела, помимо «встреч со старыми друзьями»? Тебе не приходит голову, что, возможно, ей необходимо побыть одной и разобраться в себе? В конце концов она только что ушла от мужа! Она и пяти минут не пробыла в городе, а ты уже достаешь ее телефонными звонками и зазываешь в ресторан!

— Да ты рехнулась, Надин! Я просто хочу провести с ней вечер. А она хочет провести вечер со мной.

— Ладно. Отлично. Но думаю, ты разочаруешься, повидав Дилайлу. Столько лет прошло. У вас не осталось ничего общего. Она десять лет провела в захолустье, и жизнь ее была совсем непохожей на нашу….

— А вот это, возможно, не так уж и плохо.

— …Она уже не та девочка, какой была в школе, уже не крутая деваха. Спорим, теперь она слушает Фила Коллинза. И ты заметил, что она носит жемчужные сережки? Как это по-стариковски!.. Не удивлюсь, если она себе уже место на кладбище подбирает, престижном, разумеется.

— Да что на тебя нашло?! Ты судишь о человеке по сережкам! Дин, это мелко! У Дилайлы есть стиль. Она отлично одевается… классика ей очень к лицу. И, кстати, я пригласил ее не для того, чтобы выиграть пари, но должен заметить, что свидание все равно считается.

— И не надейся! — рявкает Надин. — Не выйдет. Замужние женщины не в счет.

— Кто это сказал? Кто сказал, что замужние не в счет? Не было такого правила.

— О черт, Диг!.. Ладно, больше я не стану вмешиваться, мне плевать. Иди на свое идиотское свидание с идиоткой Дилайлой и будь счастлив.

— Спасибо, — язвительно благодарит Диг, — но как насчет ресторанов? Куда мне ее вести?

— Чем плох «Бенгальский улан»?

— Нет, только не туда.

— Почему?

— Потому что… Речь идет о Дилайле, вот почему. Хочется чего-нибудь особенного.

— Извини, Диг, ничего не приходит в голову.

— Прекрасно, — сердится Диг, — просто отлично. Сам разберусь. — И дает отбой.

Надин стоит посреди студии с бездушной трубкой в безвольно опущенной руке, влажная пленка стремительно заволакивает ей глаза.