Тридцать восемь сантиметров

Я глянул на нее и подумал о ее Ричарде и последнем проекте Долсона. О том, где было нечто о половых сношениях на расстоянии. Если все получится, бравый капитан сделает себе состояние, купит пивоварню, и будет мочиться в пиво тем бедолагам, кому не так повезло. Мир для него перевернется, станет гуманнее в разы, а Халед, наконец, выплатит за разбитое джакузи. Вот только количество рейсов сократится. Жены перестанут летать к мужьям из чувства ложного сострадания. Пилоты лишатся работы. В тот момент их беды мне казались не существенными.

– … на машине. Мы можем вас подвести, – ее маленький Джоши сосредоточенно обсасывал пластикового медведя.

– Нет, спасибо, меня будут встречать.

Факс с инструкциями лежал в моем кармане. Терминал два, старший инспектор таможенной службы Эдвард Мобалеку.

«Старший инспектор таможенной службы», – повторил я мысленно и открыл багажную полку. В ней лежала моя единственная сумка с парой трусов, носками и документами.

Стирлинг так ничего и не рассказал о том, чем я буду заниматься. Он говорил что-то неопределенное и крутил пальцами. Отвратительная, раздражающая привычка. Такая бывает только у неврастеников.

– Неплохая служба, мальчик мой! Все дело в оформлении бумаг. Почитаешь пару инструкций и никаких проблем. Я видел результаты твоих тестов, у тебя хорошая подготовка. И ты довольно сообразителен, – в его голосе плавало нескрываемое сомнение. Я так и не заявил в полицию, и этот хитрый педераст вернулся к манере разговаривать свысока. Мне захотелось уйти и сдать его сержанту О’Хара, но я сдержался. Несмотря на весь свой снобизм, он мне сильно помог. Да и вряд ли его арест сделал бы мир чище.

– Здесь две анкеты и заявление, – профессор почесал кончик носа. – Вот пятьсот фунтов. Заполненные анкеты оставите у моего секретаря. Ваш рейс через четыре дня, мальчик мой.

Он помолчал и прибавил дежурную фразу:

– Храни вас Бог.

Надеюсь, что он, наконец, обратит на вас внимание, мистер Стирлинг. Мой собеседник проводил меня тяжелым взглядом. Наше презрение было взаимным, только профессор меня боялся, а я испытывал брезгливость. В дверях я вновь подумал, поступаю ли правильно, скрыв его от закона?

Знакомьтесь, господин старший инспектор!

После душного летного поля прохлада аэропорта казалась раем. Под плакатом «Не курить» стоял темнокожий толстяк в грязной футболке без рукавов с выцветшей надписью «Женщины против рака груди» и курил сигару. С удовольствием затягивался и пускал серые клубы в вымороженный кондиционерами воздух. На его ногах были сланцы, а громадные клешни удерживали тошнотворную картонку в жирных пятнах с лаконичными буквами «Ши». Мы толпились у пограничного контроля, я был нагружен скарбом сына Конкордии и с интересом разглядывал курившего.

– Простите, сэр, вы находитесь в зоне таможенного оформления. Посторонним здесь находиться запрещено! Курить здесь запрещено! – Плюгавый таможенник насел на объект моего любопытства со всеми этими «запрещено». Тот обратил на него внимание, с интересом разглядывая все двадцать три волоска приклеенные к лысине собеседника. Взор желтых в красную прожилку глаз выражал материнскую заботу.

– И что? – дружелюбно спросил он, попутно протягивая свое таинственное «Ши», чтобы каждый прилетевший мог его разглядеть. Он аккуратно держал свою омерзительную икону, словно это было самое ценное приобретение в его жизни. Хотя. Казалось, так оно и было.

– Ваш паспорт, мистер? – пограничники не обращали внимания на конфликт. Мой паспорт. Это звучало уже неплохо. Еще лучше звучали слова факса в кармане – «инспектор-стажер» против моей фамилии. В такие моменты я обожал бюрократию.

– Сэр! У вас могут быть неприятности! Я вызову охрану! – жертва расчески заводился сам от себя, как те маленькие инерционные игрушки, которые надо покатать по ковру перед стартом. – Мы имеем право вас задержать!

– Проходите, – я кивнул контролеру и вышел из-за стойки. Кони заняла мое место.

– Ваш паспорт, мэм.

– Послушай, коржик! Если ты не успокоишься, я тебе поправлю кукушку! – предсказал толстяк и, явив миру значительные заросли подмышками, ткнул в меня свой плакатик. Я пожал плечами, что такое «Ши» не знал даже сам Господь.

– Немедленно покиньте зону прилетов! Я вызываю охрану! – взвизгнул плешивый. – Вы понимаете, мистер?

– Или ты сейчас отойдешь, или я тебе сделаю плохо! – спокойно ответил тот. – Ты меня не разочаровывай! Тебе могут аннулировать медицинскую страховку, просекаешь?

Сутулый гриб засуетился и повис на телефоне, что-то доказывая невидимому собеседнику. Надо признать что, проектируя его, папаша несколько отвлекся и не довел сеанс до конца. На чердаке его сынули осталось много незаполненных пятен. Он был из тех блеклых людей при исполнении, которые всю жизнь надувают щеки, от сознания собственной значимости. Изобретают инструкции, барьеры, пропускные режимы, а потом тихо выходят на пенсию, где пьют в одиночестве, до того самого момента, пока их не хватит удар.