Тридцать три урода

Матюша. Ольга, я еще вам бутылку открою… (Открывает бутылку и наливает ей стакан.) Ну а мне вот другой напиток… (Пьет из круглой бутылки с узким горлышком.) Этот крепче. Мысль истребляет. (Пьет долгими глотками, бросает бутылку на пол, она катится далеко по палубе. Пьяным голосом Ольге.) Я вас люблю, холодный ключ моего взнесения! (Поворачивает голову через плечо, к Тане.) Умри.

Аглая. Таня, не бойтесь.

^{Слышен из-за занавески палубной каюты в рубке стон Анны.}

Яша (к Тане). Ах, не бойтесь, пейте! Вам холодно.

^{Стон за занавесью повторяется.}

Ваня (к Аглае). Ты дрожишь. Пей, Аглаечка, что с тобою? Опять?

^{Заглядывает ей в лицо, подносит фонарь к ее лицу.}

Аглая (улыбается надорванно). Нет, нет, мне хорошо.

Таня. Матюша, мне холодно. (Робко трогает его сзади за плечо.) Согрей мои руки. Матюша, добренький!

Матюша (через плечо, не поворачиваясь к ней). Пей, согреешься!

Яша (наливая ей вина). Пейте! Когда пьешь, проходит страх.

^{Где-то на корабле раздается лязг тяжелой цепи.}

Матюша (к Ольге). А Таня правду сказала. Вы не умеете любить.

Ольга. Она сказала: не хотите… И — никто не угадал. Я люблю… сфинкса. (Откидывается вся, бросает легко обе руки за голову. Говорит с легкой мечтательностью, как бы себе.) Высокая женщина, желто-бледное лицо. Знаете старый мрамор? Тусклые волосы, как две ночные волны, по обе стороны широкого лба. Тусклые глаза, как темное дно высохших колодцев. Матюша, еще вина! (Смеется резко, выпив.) Матюша, вот докажите, что вы поэт: угадайте, что выразят черты сфинкса, которому разгадали его последнюю загадку?

^{Внезапно вскакивает и закрывает лицо руками, как бы плача. Молчание.}

Александра (подойдя незаметно, уже у кресла Ольги, лениво). Последнюю скуку.

Ольга (роняет руки. Указывает ей место возле себя. Потом долго глядит ей глубоко в глаза. Медленно, как в восторженном сне). Черный взгляд тусклого дня… А-ле-ксан-дра! Какое имя влечет свой черный звук грознее, мучительнее, моя неизбежность?

^{Долгий стон за занавесью.}

Таня (пугливо). Я думаю, это стонет женщина, которая была все с тем бледным, больным человеком вчера. Александра, Оленька, вчера вечером они заняли каюту рядом с вашей внизу.

Ольга (насмешливо декламирует как бы про себя). «Сто юношей пылких и жен»…^{145}

Таня. Ночью ему стало дурно, его матросы вынесли замертво наверх, в этой каюте больше воздуха! Она шла за ним, как мертвая. Она… (Содрогается.) Мне страшно было глядеть… помнишь, Матюша?

Александра. С ним случился удар какой-то. Возня с ним не давала нам спать.

Таня (печально). Она его любит. Он умирает.

Ольга (погруженная в свои мысли). Отвратительно!

Александра (в ответ Тане, спокойно). Все умирают.

Яша. Это ужасный корабль. Пейте: от вина проходит ужас.

Александра (Ольге). Этот корабль нагружен серыми мешками. Я, знаешь, давно уже взошла на палубу, бродила — там. (Указывает бледной рукой по направлению к носу корабля.) Я спотыкалась обо что-то. Мне показалось, их там много сложено на палубе.

Яша. Что в них?

Александра. Они пустые.

^{Стон доносится еще, едва слышный, задушенный.}

Таня (шепотом). Мне жалко… Она плачет, любя.

Аглая. Плачь, любовь! Плачь, любовь, моя любовь!

^{Сламливается рыдая.}

Ваня (сухо рыдает над нею. Кладет ее голову на свою грудь). Аглая, Аглая!

Яша (Тане, таинственно). Серые мешки пусты. Знаете для чего?

^{Весь дрожит}.

Таня. Нет, нет.

Яша. В серых мешках топят мертвецов. Это потому, что на кораблях нельзя везти мертвое тело.

Таня (дрожа, тихо). Вы… вы… отчего вы так говорите?

Яша. Я чахоточный.

Таня. Бедный, бедный! Дайте руки… Они холодные. Я согрею.

Яша. Вы сами просили… у него…

^{Дает ей руки.}

Таня. Оленька, вам не страшно?