Тридцать три несчастья. Том 4. Занавес опускается

– Не знаю. – Солнышко нахмурила брови в глубине шлема. – Смотрите!

Старшие Бодлеры посмотрели, хотя не сразу сообразили, что имеет в виду Солнышко, поскольку им не видно было, куда показывает младшая сестра. Но через минуту они разглядели два пятнышка света совсем невдалеке от них. Они нерешительно поднялись на ноги – все, кроме Солнышка, она оставалась внутри шлема, – и увидели, что свет исходит от вполне обычных источников света – от ламп. Невдалеке у стены стояло три светильника на высоких подставках, а на абажуре у каждого виднелось по букве. На первом стояла большая буква «Г», на втором «П». Третья лампа перегорела, и разглядеть букву в полумраке было трудно, но дети и так знали, что на абажуре стоит буква «В».

– Что это за место? – спросила Фиона, но, сделав еще несколько шагов, дети увидели, где они.

Как они и подозревали, течение внутри грота прибило их к песчаному пляжу, но пляжу, ограниченному стенами узкого пространства. Дети стояли наверху песчаного склона и рассматривали небольшое, тускло освещенное помещение. Гладкие, выложенные плитками стены выглядели мокрыми и скользкими, песчаный пол был усыпан разнообразными мелкими предметами, либо сбившимися в кучки, либо полузарывшимися в песок. Глазам детей предстали бутылки (некоторые все еще с пробками и крышечками), неоткупоренные консервные банки, несколько книг с разбухшими от воды страницами, несколько небольших ящичков, по-видимому запертых на замок. Валялся перевернутый роликовый конек. Лежала колода карт, разделенная на две кучки, будто кто-то собирался и не успел их перемешать. Там и сям из песка, точно иглы дикобраза, торчали шариковые ручки. Было множество разных других предметов, которых в полутьме дети не могли опознать.

– Где мы? – в который раз спросила Фиона. – Почему тут нет воды?

Клаус посмотрел вверх, но там уже через несколько метров ничего нельзя было разглядеть.

– Наверное, там есть какой-то проход, – ответил он. – Должно быть, он ведет прямо на остров, а может, сворачивает к берегу.

– «Ануистл Акватикс», – задумчиво проговорила Вайолет. – Должно быть, над нами как раз руины центра.

– Окси?[20] – спросила Солнышко, что означало «Значит ли это, что здесь можно дышать без шлемов?»

– Думаю, да, – ответил Клаус и осторожно снял с себя шлем. За что я бы объявил ему благодарность за отвагу. – Да, – подтвердил он. – Дышать можно. Все снимаем шлемы – таким образом произойдет перезарядка кислородной системы.

– Но что это за место? – настойчиво повторила Фиона, снимая шлем. – Зачем кому-то понадобилось устраивать помещение так глубоко?

– Похоже, его покинули, – заметила Вайолет. – Тут полно хлама.

– Но кто-то ведь приходит менять лампочки, – возразил Клаус. – А кроме того, весь этот хлам, скорее всего, принесло сюда с приливом, как и нас.

– И сахарницу, – добавила Солнышко.

– Да, конечно, – отозвалась Фиона, разглядывая предметы, валяющиеся на песке. – Она должна быть где-то здесь.

– Давайте поскорей найдем ее и выберемся отсюда, – сказала Вайолет. – Мне здесь не нравится.

– Миссия, – проговорила Солнышко, что означало «Как только мы найдем сахарницу, наше задание будет выполнено».

– Не совсем, – сказал Клаус. – После этого нам еще предстоит вернуться на «Квиквег», причем, должен напомнить, против течения. Поиски сахарницы – только полдела.

Все в знак согласия кивнули, разошлись в разные стороны и принялись изучать разбросанные по песку предметы. Сказать «полдела» – это все равно что сказать «полпути». Опасно объявлять преждевременно о том, что полдела сделано, когда наиболее трудная часть дела, возможно, подстерегает за углом. Скажем, вы полагаете, что уметь вскипятить воду – уже полдела, а оказывается, сварить после этого яйцо всмятку – вещь потруднее, чем вы предполагали. Скажем, вы полагаете, что подняться на гору – уже полдела. Но наверху обнаруживается, что на вершине обитают горные козлы – злобные животные с мощным вооружением. Вы, скажем, предполагаете, что спасти похищенного ихнолога – уже полдела, но оказывается, сварить яйцо всмятку – задача похитрее, чем вы думали, а все дело целиком во много раз сложнее и опаснее, чем вы способны вообразить. Бодлеры и их подруга-миколог думали, что найди они сахарницу – и полдела сделано, но, к сожалению, они ошибались, и счастье ваше, что вы заснули, пока я описывал круговорот воды в природе, и не узнаете про вторую половину дела и про кошмарный яд, с которым детям придется иметь дело вскоре после копания в песке.

– Я нашла коробку с резиновыми бинтами, – объявила через какое-то время Вайолет. – И еще круглую дверную ручку, две матрасные пружины, неполную бутылку уксуса и нож для чистки овощей и фруктов. Но сахарницы не вижу.

– А я нашел сережку, ломаную дощечку с зажимом для бумаги, книжку стихов, половину сшивателя для бумаг и три палочки для помешивания напитков, – сказал Клаус. – Но сахарницы нет.

– Три суп консервы, – произнесла Солнышко, – арахис масло, крекер коробка, песто[21], васаби[22], ло мейн[23]. Но надасюкр[24].